– Поцелуй украдкой, – прозвучали у нее в ушах его слова. – Запомните, – проговорил Прескотт хриплым голосом, – влюбленные всегда обещают друг другу…
– Что обещают? – скороговоркой спросила Эдвина, сбиваясь на шепот.
– …поцелуй. – Прескотт так низко наклонился над ней, что она уже почти почувствовала вкус его пахнущих коньяком губ.
Этого не должно случиться! Этого ни в коем случае нельзя допустить! Прескотт не может желать…
Из уголков ее памяти неумолимо возникло воспоминание о сэре Джеффри. То, как ее муж с отвращением отшатнулся от нее как от чумной, восклицая:
– Сейчас же прекрати! Прекрати, кому я сказал! Это же неприятно для нас обоих. Давай обойдемся без этой чепухи.
– Че… чепухи? – переспросила тогда она.
– Этим делом мужчине и женщине не обязательно заниматься.
– Этим делом? Ты имеешь в виду… поцелуи? – Юная Эдвина не могла скрыть своего разочарования: ведь она мечтала после свадьбы вдоволь насладиться поцелуями своего мужа.
Сэр Джеффри отвернулся тогда от нее.
– Ты говоришь как шлюха.
Эдвина оправдывалась:
– Но ради Бога, ты же мой муж! Нет ничего дурного в том…
– Дурно то, как ты это делаешь, – перебил ее муж. – Ты сама не понимаешь, что вытворяешь. Если ты хоть раз попытаешься это снова проделать со мной, боюсь, я никогда уже не смогу смотреть на тебя теми же глазами, как прежде. Ты поняла меня? Ты этого хочешь?
– Нет, – прошептала Эдвина, чуть дыша, и на глазах у нее заблестели слезы унижения. Если своими поцелуями ей удалось вызвать у супруга такое отвращение, значит, она целуется хуже всех на свете!
Запах коньяка вернул Эдвину к действительности. Прескотт еще ниже нагнулся над ней. Она ахнула и в ужасе отшатнулась от него. Он тут же отпустил Эдвину.
– Мое прикосновение так неприятно вам, миледи?
– Нет. Конечно же, нет.
– Так почему же вы отскакиваете от меня как ошпаренная? Шарахаетесь как от прокаженного? – В голосе Прескотта прозвучала обида.
– Вы тут ни при чем. Дело во мне.
Он отодвинулся от нее на самый конец скамьи и скрестил руки на груди.
– Не надо лукавить. Мне прекрасно известно, что на самом деле стоит за этими словами.
– Это правда. И я совсем не похожа на других ваших знакомых дам, – промямлила она довольно неубедительно.
«Другие ваши дамы не вызывали отвращение у мужчины, которых они мечтали соблазнить».
– Вы повторяетесь. Я уже слышал это, когда мы были в лесу.
При этих словах Прескотта Эдвина вспыхнула.
– Ах… Я просто хотела сказать, что раз мы взялись за серьезное и трудное задание, чтобы справиться с ним, мы должны относиться к нему серьезно и ответственно – словом, по-деловому.
– По-деловому? – переспросил Прескотт, скривив губы. И в голосе его слышалось такое презрение, что Эдвине сделалось не по себе. Она заерзала на сиденье и постаралась развить свою мысль.
– Вот именно. Мы ведь, так сказать, деловые партнеры и должны думать прежде всего о деле.
– Так вот чего вы хотите? Чтобы мы, изображая жениха и невесту, вели себя как деловые партнеры?
– Да, – кивнула Эдвина. – Так будет для нас лучше всего.
– Что за чушь вы несете! А впрочем… Раз вы этого действительно хотите… Как вам будет угодно! Поступайте как знаете! – Прескотт поправил шляпу и, сунув трость под мышку, схватился за ручку дверцы, намереваясь выпрыгнуть из экипажа на полном ходу.
– Что вы делаете? – в страхе закричала Эдвина.
– Выхожу.
Эдвину охватила паника.
– Но мы еще не приехали!
Не обращая внимания на ее слова, Прескотт поднялся и приоткрыл дверцу экипажа. Он был вне себя от гнева.
– Мы еще даже не остановились!
Через приоткрытую дверцу Прескотт внимательно осматривал улицу.
– Вам же не хотелось, чтобы о нашем прибытии объявляли. Вы не желали, чтобы все на нас глазели, когда мы будем подниматься по парадной лестнице. Поэтому мы с вами выйдем таким вот образом. Это входит в мой план. Или у моей деловой партнерши возникли какие-то трудности?
