Чандлер завтракал в захудалой грязной забегаловке возле здания службы общественной безопасности на 312-й Мейн.
В Ванкувере, в отличие от других административных территорий, полицейскую работу делает не КККП. Здесь есть собственный департамент полиции, собственные силы охраны порядка. Цинк ждал человека по фамилии Хоулетт, тянувшего лямку в отделе по борьбе с преступлениями против нравственности. Хоулетт обещал принести записи переговоров Хенглера.
Детектив опаздывал.
Ничто не действовало на Чандлера столь угнетающе, как утро, проведенное в районе притонов и ночлежек. За соседним столиком хриплым шепотом, едва слышным за шипением масла на кухне, переговаривались двое похмельных портовых грузчиков, один в охотничьей шляпе из шотландки, другой в бейсболке. Оба были в полупальто из плотного клетчатого драпа, с поясом и большими накладными карманами, и в башмаках с накладками из белого металла на носах. Обсуждалось спанье с бабами — «за», «против» и почем нынче это удовольствие.
Неподалеку, на другом краю ковра, черного от нанесенной с улицы грязи, сгорбился пропойца: небритое лицо, из-за сетки лопнувших кровеносных сосудов похожее на страницу атласа дорог, синие мешки под опухшими глазами, отвислые щеки. Пальцы в темно-желтых табачных пятнах разминали сигарету. Он ждал, когда наконец желудок будет в состоянии принять лосьон для бритья (флакон торчал из кармана). Лосьон назывался «Аква велва».
— Знаешь, зачем «Акву» выпускают трех разных цветов? — услышал Цинк. Один из грузчиков косился на флакон.
— Нет, — ответил другой.
— Чтоб алканы могли смешивать «Б-52». [13]
За окном шумел дремучий лес разбитых надежд. Сразу за зданием суда, у дверей благотворительной организации, выстроилась вереница отверженных, закутанных в поношенные пальто с чужого плеча, — очередь за пособием. Усталый старик толкал по тротуару мимо здания службы общественной безопасности две самодельные тележки, заполненные всяким хламом, его земными сокровищами. Какой-то чудак на углу орал сам на себя.
— Еще кофе? — спросила подавальщица-китаянка. Цинк кивнул.
Пока китаянка наполняла чашку, Цинк смотрелся в чайную ложечку. Отражение в вогнутом черпачке было перевернуто. «Как ты», — подумал он.
Грузчик за соседним столиком загадывал загадку.
— Какую рыбу ловят вдесятером на полсотни баксов?
— Ну? — спросил его друг.
— Блядюгу.
Дверь ресторанчика открылась, вошел мужчина, а за ним — двое тусклоглазых подростков с орущей стереомагнитолой. Из динамиков несся «Десперадо»: «Иглз» настойчиво советовали Цинку, и вообще каждому живущему на свете, позволить кому-нибудь полюбить их, пока не поздно.
Хоулетт уселся за столик напротив Цинка (он походил на Роберта Митчема — сонный взгляд и все прочее, — только на руке недоставало двух пальцев) и сказал:
— Признаю, опоздал, но, ей-богу, я не виноват. Да чего там, сам знаешь.
— Конечно, — ответил Цинк.
Он посмотрел на папку в здоровой руке Хоулетта.
— Вот то, что удалось записать, вплоть до вчерашней ночи. В конторе у Хенглера, дома и в «Службе подкрепления фантазий» — это одно из его прикрытий.
Цинк взял папку.
— Спасибо.
— Может, объяснишь, чего это ты так воспылал к Хенглеру?
— Незаконченное дельце, — ответил Цинк.
В квартале от ресторанчика, в унылой небольшой комнате на Мейн-стрит Чандлер просматривал содержимое папки, которую вручил ему Хоулетт. Переговоры о продаже кино- и видеофильмов, об организации «поддержки фантазий» — и ни полслова о наркотиках.
Цинк положил папку и подошел к окну, смотревшему на подъезд здания суда. При водруженной над входом камере с телеобъективом, нацеленным на тротуар перед зданием, сегодня дежурил здоровенный детина лет под сорок по фамилии Карадон — длинные рыжевато-каштановые волосы, ухоженная борода и неискоренимое пристрастие к дрянной пище. Вытертый линолеум вокруг него усеивали пестрые обертки.
— Есть что интересное? — спросил Чандлер.
— Только черная шлюшка с неплохими буферами и очень даже недурственной кормой.
— А он не показывался?
— Пока нет, — ответил Карадон, и в эту минуту в комнату вошел третий мужчина.
В структуре Канадской королевской конной полиции существует несколько секретных подразделений. В частности, спецотделы «Н» и «Р» — ОсоН и ОсоР.
ОсоН расшифровывается как «особое наблюдение». Ядро отдела составляют десять специалистов по негласному надзору. Их речь пестрит выражениями вроде «агентурные подходы», «наружное наблюдение», «накрыть колпаком» и «работаем вариант «три машины». Здесь применяют методы ведения слежки, отшлифованные до тонкостей и опробованные британской, американской и израильской разведками. Однако люди из ОсоНа могли похвастать и особыми приемами — их вкладом в общее дело стало, например, использование компьютеров, радиомаяков, спутниковой ретрансляции, инфракрасной кино- и фотосъемки и биноклей со стабилизатором. Одного подозреваемого ОсоН нередко поручает сотне, а при необходимости и большему числу сотрудников. Билл Карадон был осоновцем.
В комнату же вошел сотрудник ОсоРа Кен Бене — русый, голубоглазый и лопоухий добродушный северянин. Он вырос на Юконе, служил в Арктике и после переподготовки был направлен в Ванкувер. ОсоР, или «Особые методы расследования», — это электронные уши полиции.
— Чертова сырость, — сказал Бене. — Окна из-за нее как запечатало, и от параболика никакого толку. Я пробовал найти укромное местечко внизу. Слишком рискованно, Цинк.
— Значит, перетопчемся, — ответил Чандлер.
— Что ты надеешься услышать? По-моему, эти пидоры на «Харлеях» — сявки. Тебе не кажется, что после субботней заварухи на бойне Хенглер ляжет на дно?
— Да, — согласился Чандлер. — Но он не обрубит свою последнюю связь с мотобандой, пока не убедится, что для нас он вне подозрений. Если он не хочет вылететь из дела, то ни за какие коврижки не похерит такой конец.
— Короче, чего делать? — Карадон не отрываясь смотрел в объектив камеры.
— Поймать парня в тот момент, когда он будет выходить из дверей. Если с ним выйдет адвокат Хенглера, пусть тоже попадет в кадр. Потом отправь наружку к дому Хенглера, к его видеостудии и к «Фантазиям». Фотографировать всех входящих и выходящих. И поставить телефон адвоката на кнопку. Кен Бене присвистнул:
— Это опасно, Цинк. Переговоры между адвокатом и его клиентами считаются конфиденциальными.
— Но не в том случае, если адвокат сам замешан в уголовщине. Кроме того, мне не нужны улики. Мне нужно нащупать след.
— Дело ведешь ты, — напомнил Бене. — Если что,
— Попытка не пытка, — ответил Цинк.
Карадон вдруг резко выпрямился и запустил камеру:
— Вон они.
Чандлер навел бинокль на тех, кто стоял у подъезда городского суда. Один, в дорогой шубе из темной
