Дюпен — это позор беспримерный.
Впоследствии он получил мзду. Кажется, его сделали чем-то вроде главного прокурора кассационного суда.
Дюпен оказал Луи Бонапарту услугу, став вместо него последним из людей.
Продолжим эту мрачную повесть.
Многие из депутатов правой, растерявшись от неожиданности, в начале событий, побежали к Дарю, который был вице-председателем Собрания и одновременно одним из председателей Союза Пирамид. Этот Союз всегда поддерживал политику Елисейского дворца. Дарю жил на Лилльской улице в доме № 75.
К десяти часам утра у Дарю собралось около сотни депутатов правой. Они решили проникнуть в зал заседаний Национального собрания. Лилльская улица выходит на Бургундскую почти напротив небольшой двери, ведущей во дворец; ее называют Черной дверью.
Депутаты во главе с Дарю направились к этой двери. Они шли, держа друг друга под руку. Некоторые опоясались своими перевязями. Потом они их сняли.
Черная дверь, как всегда приотворенная, охранялась только двумя часовыми.
Некоторые из наиболее возмущенных депутатов правой, среди них де Кердрель, бросились к этой двери и пытались войти.
Но ее резко захлопнули, и тогда между депутатами и сбежавшимися полицейскими произошло нечто вроде потасовки, во время которой одному из депутатов вывихнули кисть руки.
В это время построенный в линию на Бургундской площади батальон беглым шагом направился к группе депутатов.
Дарю с большим достоинством и твердостью знаком приказал командиру остановить солдат. Батальон остановился, и Дарю, как вице-председатель Собрания, именем конституции обратился к солдатам с требованием опустить оружие и дать дорогу представителям верховной власти народа.
Командир батальона ответил приказанием немедленно очистить улицу, заявив, что Собрания больше не существует, а лично он не знает, кто такие депутаты народа; если же люди, стоящие перед ним, не уйдут по доброй воле, он прогонит их силой.
— Мы уступим только силе, — сказал Дарю.
— Вы совершаете государственное преступление, — добавил де Кердрель.
Офицер дал сигнал к атаке.
Роты двинулись сомкнутым строем.
Наступило минутное замешательство; еще немного, и произошло бы столкновение. Грубо оттесненные, депутаты отхлынули на Лилльскую улицу. Некоторые упали. Многих членов правой солдаты опрокинули в грязь. Одного из них, Этьена, ударили прикладом в плечо. Добавим тут же, что неделю спустя Этьен стал членом так называемой совещательной комиссии. Переворот пришелся ему по вкусу, включая и удар прикладом.
Вернулись к Дарю; по дороге рассеянная группа собралась снова; к ней присоединились и еще несколько запоздавших.
— Господа, — сказал Дарю, — председателя у нас нет, зал для нас закрыт. Я вице-председатель, мой дом будет дворцом Собрания.
Он приказал открыть большую гостиную, и депутаты правой расположились там. Вначале совещались довольно беспорядочно. Затем Дарю напомнил, что дорога каждая минута, и воцарилась тишина.
Прежде всего нужно было в силу 68-й статьи конституции объявить о низложении президента республики. Несколько депутатов, из тех, кого с моей легкой руки прозвали «бургграфами», сели за стол и составили акт об отрешении.
Когда они собирались прочесть его, в дверях гостиной появился вновь пришедший депутат; он объявил Собранию, что войска занимают Лилльскую улицу и особняк окружен.
Нельзя было терять ни минуты.
Бенуа д'Ази предложил:
— Господа, пойдем в мэрию Десятого округа, мы сможем совещаться там под охраной Десятого легиона, которым командует наш коллега, генерал Лористон.
По черному ходу особняка Дарю можно было пройти к маленькой калитке в глубине сада. Многие депутаты вышли через нее.
Дарю собирался последовать за ними. В гостиной оставались только он, Одилон Барро и еще двое или трое, как вдруг дверь отворилась. Вошел какой-то капитан; он обратился к Дарю:
— Господин граф, я вас арестую.
— Куда вы намерены вести меня?
— Мне приказано держать вас под домашним арестом.
И действительно, особняк был занят солдатами. Так Дарю помешали присутствовать на заседании в мэрии X округа.
Одилону Барро офицер позволил уйти.
XI
Верховный суд
В то время как все это происходило на левом берегу Сены, во Дворце правосудия, в большом зале ожидания, около полудня расхаживал взад и вперед какой-то человек в наглухо застегнутом пальто. За ним поодаль следовали несколько подозрительных личностей, по-видимому с тем, чтобы в случае надобности оказать ему поддержку. Полиция иной раз пользуется в своих предприятиях такими помощниками, двусмысленный вид которых внушает прохожим тревогу и вызывает в них недоумение: кто это, должностные лица или разбойники? Человек в застегнутом пальто бродил от двери к двери, из одного коридора в другой, обменивался какими-то знаками со следовавшими за ним молодчиками, затем возвращался в большой зал, по дороге останавливая адвокатов, поверенных, приставов, писарей, рассыльных и вполголоса, так, чтобы не услышали проходящие, задавал один и тот же вопрос; на этот вопрос одни отвечали: «да», другие говорили: «нет». И человек продолжал рыскать по зданию суда с видом ищейки, идущей по следу.
То был полицейский комиссар, состоявший при арсенале.
Что он искал?
Верховный суд.
Что же делал Верховный суд?
Скрывался.
Зачем? Чтобы судить?
И да и нет.
Полицейский комиссар Арсенала утром получил от префекта Мопа приказание во что бы то ни стало разыскать Верховный суд, в случае если тот сочтет нужным собраться. Спутав Верховный суд с Государственным советом, полицейский комиссар пошел сначала на набережную Орсе. Не найдя там ничего, даже Государственного совета, он вернулся ни с чем и наудачу направился сюда, решив, что раз ему нужно искать правосудие, то он может найти его здесь.
Ничего не найдя, он ушел.
А между тем Верховный суд собрался.
Где и как? Сейчас увидим.
В ту эпоху, историю которой мы здесь излагаем, до последней перестройки старинных парижских зданий, посетитель, войдя в помещение суда через двор Арле, попадал на невзрачную лестницу, которая через несколько поворотов приводила в длинный коридор, называемый галереей Мерсьер. Посреди этого коридора были две двери: одна, направо, вела в апелляционный суд, другая, налево, — в кассационный. Левая двустворчатая дверь открывалась в старинную галерею, так называемую галерею Людовика Святого,
