момента, как они выскочили из ангара, но она не сказала ему ни слова. Он задал ей пару вопросов: С тобой все в порядке? У тебя что-нибудь болит? Хочешь воды? – но в ответ получал лишь кивки или слабые покачивания головы.
Это его беспокоило. Наверное, она так же измучена, как и он. Она пахла бензином, одежда была порвана. На лбу, в том месте, где фельдшер скорой помощи промыл порез, виднелся белый бинт. Грязь покрывала ее лицо, руки, ноги. Он знал, что на ней нет нижнего белья, и впервые пожалел об этом. Сильно пожалел. Он хотел защитить ее, хотел, чтобы она чувствовала себя в безопасности, хотел укрыть ее от вреда – но в итоге оставил без нижнего белья и чуть не подорвал.
Проклятье. Это должно быть самое ужасное первое свидание в ее жизни.
Он оглянулся на ангар или на то, что от него осталось. Пожарники затушили огонь, а поднявшийся ветер уносил дым на юг. Постепенно почерневшие останки внутри взорванной оболочки начали принимать формы. Самой отчетливой формой обладало сгоревшее шасси посреди ангара – Джанетт. От нее ничего не осталось, вообще ничего, кроме тлеющей груды железа и поджарившихся покрышек.
«Проклятье, – подумал Куин. – Проклятье».
В полной безопасности, сидя на капоте машины Кристиана Хокинса – он звал ее Роксанной – Реган прокручивала в голове все события сегодняшнего дня: с той минуты, как она села в Камаро в Сиско, до того момента, как Джанетт погибла в ангаре «Аватрикс». Позади нее рассветные лучи осветили восточный горизонт, давая команду новому дню и по умолчанию обозначая конец ночи.
Все кончилось. Она чувствовала это в каждой клеточке своего тела: от синяков и порезов до ужасной боли в сердце. Но она выжила. Ночь закончилась.
Величайшая палеонтологическая находка погибла в дыме и осколках – но, по крайней мере, ночь закончилась.
Держа Куина за руку, она смотрела, как пожарная команда заливает бедняжку Джанетт водой и пеной.
Пока она, слишком уставшая, чтобы дышать, наблюдала за происходящим, необъяснимая грусть навалилась на нее. И она задалась вопросом: а держится ли она на самом деле хоть за что-то? И стоит ли ей пытаться?
Глава 28
Когда они наконец подъехали к дому в Боулдере, Реган показалось, что ее не было здесь сотню лет. Все в ее жизни смешалось, и она не понимала с чем осталась в конце концов.
Уилсон был дома – цель, поставленная с утра, достигнута. Никки – в безопасности, с сердцем, наполовину разбитым, наполовину полным любви. Что приводило Реган к логичному вопросу: что произошло между ней и чудо-мальчиком?
Что до нее самой, то у нее наблюдалась чудовищное перенапряжение. Ей нужно было время, чтобы все обдумать, рассортировать, организовать и классифицировать. Ей нужно было каким-то образом уложить последние пятнадцать часов в систему координат собственной жизни.
Ей нужно было поспать, выпить чашечку кофе, перевести дух и подумать о том, что же на самом деле произошло между ней и Куином.
Куин остановил Бэтти на подъездной дорожке как раз в тот момент, когда мальчишка, разносивший утренние газеты запустил одной из них в крыльцо. Свет едва прорывался через горизонт на востоке. На деревьях просыпались птицы.
На заднем сидении пробурчала что-то Никки, вздрогнув, проснулся Уилсон. Оба были не особо довольны требованиями Реган вернуться домой на рассвете. Но она упорно стояла на своем. Ей нужно было вернуть все на круги своя, если такое вообще было возможно после подобной ночи.
Они вылезли из автомобиля и направились к дому. Снаружи уже была припаркована полицейская машина – меры безопасности, на которых настоял Хокинс, – и Куин пошел к ней, чтобы перекинуться парой слов с офицером.
Войдя в дом, через кухню и по лестнице Уилсон направился прямиком в свою спальню, понося на чем свет стоит чертовых воров, сперших окаменелости, качество сибирских алмазов и проклятый взрыв. Какого черта все взлетело на воздух? Все мозги что ли растеряли? И почему какой-то денверский парень решил, что ему сойдут с рук краденые кости динозавров, нашпигованные алмазами?
Реган рассказала бы ему про оружие, если бы он остановился и выслушал. Куча пушек, украденных у американского правительства, пропала в огне и дыму. Как и Джанетт. Как и пара ротвейлеров, которые, как она опасалась, будут преследовать ее во сне многие годы. Хотя Куин сообщил полиции о своих подозрениях насчет того, что собаки убежали, никто не обнаружил их следа.
Ропер уйти не смог, но пара его сообщников попыталась сделать ноги после взрыва и была поймана ФБР.
Волна жара и тошноты, прокатившаяся по телу, едва не свалила ее с ног. Все это было так ужасно, слишком ужасно, и она просто не хотела об этом думать. Она вернула семью. Именно этого она и хотела. Только этого она и хотела.
Благодаря своим обширным связям, Дилан Харт, которому Реган, наверное, никогда не сможет окончательно простить всю эту неразбериху, в которую он их втянул, смог подтвердить кражу гнезда Тарбозавра из государственного музея Улан-Батора в Монголии. Он также разработал соглашение, по которому Уилсон получал доступ ко всем данным, полученным монгольскими палеонтологами в процессе исследования гнезда хищника Мелового периода. Это была большая удача, и Реган знала, что Уилсон на голову превзойдет доктора Хоуску в следующие несколько лет – если, конечно, сможет пережить потерю окаменелостей.
Реган остановилась посреди кухни, когда поняла, что Никки не идет следом. Вернувшись назад, она замерла в дверях, увидев свою сестренку, разговаривающую с Куином. Никки была очень мрачной, что само по себе было чрезвычайно странно, но Реган не могла слышать ее слов.
Впрочем, она услышала ответ Куина, который потряс ее до глубины души.
– Я не могу тебе ничего обещать, Никки. Разве что, я скажу тебе, если с ним что-то случится.
Никки сказала что-то еще, лицо ее стало серьезней, и сердце Реган сжалось в груди.
От парней со Стил Стрит не стоило ждать простых ответов. Никаких обещаний и, вероятно, никакого будущего. Все они едва не умерли сегодня: она, Никки, Уилсон, Куин, Кид, Хокинс. Она наконец-то узнала о провалившейся попытке Никки и Кида добраться до отеля Сауферн Кросс. От этих новостей кровь ее заледенела. Все они сегодня были в смертельной опасности – это было больше того, что смогла бы вынести Реган.
Больше, чем она смогла бы вынести даже ради любви.
Любовь. Была ли это она? Это прекрасное, ужасное и почти болезненное ощущение у нее внутри? Или это усталость? Сексуальная передозировка? Передозировка Куином? Передозировка всем?
– Нет, Никки. Я не могу сказать тебе, куда он уехал и когда он вернется. – Голос Куина доносился до нее лучше, чем голос Никки, и каждое слово причиняло боль. Причиняло боль ей, и причиняло боль Никки. Реган видела, как рот сестры скривился в болезненной гримасе.
«Любовь», – снова подумала она, наблюдая за его лицом. Как она могла позволить себе любить его, если однажды он тоже уйдет, как Кид, исчезнет посреди ночи, а какой-то другой парень со Стил Стрит будет повторять ей те же слова. Но она может остановить все это прямо сейчас. Пока боль от потери не будет слишком сильной. Прежде чем она решит, что одной любви к нему будет достаточно.
Никки развернулась и, не оборачиваясь, направилась к своей мастерской – своему убежищу.
Из-за нее Реган хотелось плакать, хотелось встряхнуть Кида Хаоса и потребовать ответа на вопрос: что между ними произошло? Она догадывалась, что Никки вряд ли захочет обсуждать это с ней.
Ну, здорово. Уилсон и Никки бросили ее на произвол судьбы, оставив тет-а-тет с Куином.
– Эй, – сказал Куин, поднимаясь по ступенькам. Он чмокнул ее в щеку, взял за руку и повел обратно в кухню. – Копы пробудут тут, сколько мы сочтем нужным – или сколько вы захотите. Смотря, что означает «дольше».
Когда он закрыл за ними дверь, Реган почувствовала такую мощную и острую жажду оказаться в его
