бетонную колонну на полном ходу.
— Тогда я этого не понимала, — говорит она, и мне отрадно слышать в ее голосе нотки прежнего упрямства, — но теперь я знаю, что слишком быстро дала Джеймсу то, чего он хотел. Я только теперь это осознаю. Но это уже неважно. В журнале сказано: «Подруги важнее парней», и теперь я с этим полностью согласна.
Мне очень хочется найти редактора этого журнала, прикончить его и станцевать на его могиле. Кроме того, мне бы хотелось раз и навсегда убедить ее в том, что Джеймс не является моим «парнем» ни в каком из смыслов этого слова.
— Виолетта, Джеймс не... — я резко замолкаю, пораженная картиной, которую вижу перед собой. — Это что, такая шутка?
В конце коридора, похоже, проходит вампирская вечеринка, и приглашены на нее все. Влад, Девон, Эшли, Марисабель, Невилл... и Джеймс. Джеймс, поджидающий меня. Среди них.
Я ныряю в ближайший кабинет, который оказывается классом изучения государственного управления миссис Элтон. Все стены завешены американскими флагами и плохо отпечатанными фотографиями нынешнего президента. Мне становится слегка нехорошо от сплошных сине- красно-белых пятен вокруг меня, так что я не сразу замечаю, что Виолетта зашла в класс следом за мной. Прекрасно, Софи, ты привела с собой вампира туда, где сама пытаешься спрятаться от вампиров.
— В чем дело? — Виолетта строго одергивает свой жакет. — Я понимаю, почему мне не стоит видеть Джеймса, но тебе-то как раз стоит попробовать вести себя с ним не так холодно. Он может понять тебя неправильно, — она улыбается мне, и я вдруг понимаю, что она совершенно ничего не знает о том, что произошло в пятницу: Влад слишком немногословен, когда дело касается серьезных вещей. Прежде чем я успеваю ответить, ее взгляд падает на что-то за моей спиной. — О, привет, — говорит она, — ты тоже здесь прячешься, как ненормальная?
Судя по виду Кэролайн, развалившейся на стуле в дальнем углу, она провела здесь уже немало времени. Она скинула свои сандалии с ремешками, а ее волосы, которые она редко убирает назад, сейчас собраны на затылке в некое подобие гриба.
— Он никак не уходит, — она съезжает по поверхности стула, так что теперь мне виден только ее пучок, — а гадкие охранники заперли боковые двери. И точка. Пожарная безопасность.
— Кто никак не уходит?
Выпрямившись, Кэролайн награждает меня таким взглядом, словно я с огромным перевесом в голосах выиграла в конкурсе Мисс Идиотка года.
— Да Влад же. Я сижу тут с трех часов, жду, тюка он уйдет. Ну почему? Почему он так меня унижает? Разве недостаточно того, что он порвал со мной? — она ударяет кулаками по столу. — Он просто сатанист!
Наверное, она хочет сказать «садист», хотя на этот раз ее вариант не так далек от истины. Впрочем, я по-прежнему не считаю, что причиной присутствия Влада в коридоре является именно она. Я думаю, Влад просто хочет удостовериться в том, что я забыла его маленький секрет. Я судорожно пытаюсь придумать объяснение его поведению, которое можно было бы предложить Кэролайн и Виолетте. Его загипнотизировали блестящие школьные награды? Он объявил сидячую забастовку против запрета на туфли с острыми носами? Но прежде чем я успеваю придумать хоть что-нибудь разумное, Виолетта бросается к Кэролайн с утешениями:
— Ужасно, правда? Я и сама сейчас переживаю тяжелый разрыв. Если хочешь, у меня есть статья из журнала, которая может тебе помочь!
Кэролайн приободряется:
— Правда?
— Да. Софи в такое не очень верит, но, по-моему, эти статьи просто чудо.
— Софи вообще мало во что верит, кроме собственного громкого голоса.
— Да, мне тоже кажется, что она бывает слишком консервативной.
Пора сворачивать эту дискуссию.
— Мне жаль прерывать вашу трогательную беседу, но лично я все-таки хотела бы наконец покинуть это здание. А Влад все еще тут.
— А ты-то почему прячешься от Влада?
У-у-пс.
— Сестринская солидарность, — говорю я. Попытка не пытка.
Кэролайн моргает пару раз, а потом, чуть не опрокинув парту, заключает меня в объятия.
— Это так мило. Спасибо тебе!
Я обнимаю ее в ответ. Ощущения довольно приятные, и я в кои-то веки чувствую себя правильной сестрой. В самом деле, разве я не могу избегать Влада из сестринской солидарности вдобавок к жгучему желанию остаться в живых? Когда Кэролайн, наконец, выпускает меня из своей пахнущей молочком для тела хватки, мы втроем выглядываем за угол. Влад и Невилл вновь спорят.
— Но мюзиклы? Это даже нельзя назвать цивилизованным развлечением.
Невилл скрещивает руки на груди:
— Ты сказал, что нам надо больше участвовать в школьной жизни.
— Для того чтобы мы смогли найти девушку, да. Но не для того, чтобы ты смог вдоволь покрутиться на сцене ради своего собственного удовольствия.
Виолетта тихо фыркает.
— Влад иногда бывает очень требовательным, — шепчет она мне на ухо, — и, кроме того, он сейчас врет. Он говорил мне, что на представление придет множество респектабельных молодых людей.
— Правда?
— Чего он только не говорил, чтобы завлечь нас сюда:
— Лживый дерьмоголовый ублюдок, — шепчет Кэролайн. — Ну и как мы будем мимо них пробираться? Они загородили своими тупыми задницами весь проход.
— Но мы просто обязаны протащить к выходу свои собственные задницы! — азартно восклицает Виолетта. Мы успокаиваем ее, и она продолжает уже тише. — Я имею в виду, нам надо вести себя так, как будто мы не замечаем их присутствия. Например, я буду вести себя так, словно Джеймса там просто нет. Ты сделаешь то же самое с Владом. Поверьте мне, этот способ работает уже много веков, — она смотрит на меня, — а ты делай то, что должны делать сестры девушек с разбитыми сердцами.
В данном случае сестра девушки с разбитым сердцем должна вспомнить все, что Джеймс сказал ей три дня назад, и по максимуму использовать свои ничтожные актерские способности. Должен же опыт игры безмолвного лесного животного номер три в «Белоснежке», приобретенный мною в первом классе, наконец принести свои плоды. Надо просто постараться не подпускать Влада близко. И сосредоточиться на чем-то, если он все же подойдет.
Я глубоко вздыхаю:
— Готовы?
Виолетта и Кэролайн яростно кивают, но, как только я делаю первый шаг, Кэролайн останавливает меня, схватив за плечо:
— Стой. Это не Джеймс Хэллоуэл?
— Да. Он снова живет рядом с нами, — отвечаю я. Мне все еще больно от его предательства. Но вместо того чтобы ощутить облегчение оттого, что теперь я знаю его секрет, я только чувствую себя еще более несчастной. — Только никому не говори.
— Почему? Представляешь, Аманда сказала мне, что Дэнни сказал ей, что Джеймс вернулся, но я тогда решила, что она просто спятила окончательно. А он стал симпатичным, — замечает она, и мне очень не нравится оттенок «дайте-мне» в ее голосе.
— Просто... ну пожалуйста, Кэролайн!
Она пожимает плечами:
— Да ради бога. Забей.
Очень обнадеживающе.
— Ты готова?
— Да. То есть погоди! Нет. Сандалии. Я же не могу показаться перед ним с босыми ногами!
