питавшихся под землей, движение соков по всему дереву и т. д. Затем, став в своем воображении деревом (оно теперь стало субъектом), он смотрит на человека (который стал объектом), сидящего перед ним, и изучает его во всех подробностях. Сделав это, снова перемещает свое сознание в человека и созерцает дерево, как и раньше. Затем, снова переместив сознание в дерево, созерцает человека. Такая смена субъекта и объекта происходит несколько раз.
Это упражнение часто выполняют вне дома, с помощью статуи-палки под названием
Подготовка к медитации называется
Люди, регулярно практикующие методические созерцания, часто ощущают, садясь в назначенное время медитировать, что с них сваливается тяжесть или они сбрасывают тяжелые одежды и входят в тихое, удивительно спокойное место. Это впечатление освобождения и покоя тибетские мистики и называют ньямпар джагпа – «сделать ровным», «выровнять», то есть успокоиться, убрать все причины тревоги, которые волнами «проносятся» в уме.
Еще одно упражнение (практикуется, кажется, редко) – «перемещение сознания в свое собственное тело». Объяснение такое: мы ощущаем наше сознание в «сердце». Наши руки представляются нам «приложением» к телу, а ноги – далекой частью нашей личности. На самом деле руки, ступни и другие части тела рассматриваются нами как объекты для субъекта, находящегося где-то еще.
Теперь ученик пытается заставить «сознание» покинуть свое обычное место пребывания и перенести его, например, в руку; затем он чувствует себя в форме пяти пальцев и ладони, находящихся на краю длинного ответвления (руки), которое присоединено к большой, движущейся структуре – телу. То есть ощущает: вместо того чтобы пользоваться глазами и мозгом, которые помещаются в голове, воспользоваться ими, будто они находятся в руке, и уже рука осматривает голову и тело, нарушив обычный процесс, когда мы смотрим сверху вниз на руки и тело.
Какова цель такого странного упражнения? Самое частое объяснение, которое давали мне в ответ на этот вопрос, вероятно, покажется многим неудовлетворительным, хотя, наверное, оно самое правильное. С помощью этих необычных тренировок достигается психическое состояние, полностью отличное от того, к которому мы привыкли. Они позволяют нам выйти за пределы воображаемых границ, приписываемых нами своему «я». В результате мы постигаем, что наше «я» сложно и непостоянно, и «я», как «я» не существует.
Один лама ухватился за мое замечание, сделанное в поддержку его теории, когда он говорил о сердце как о вместилище мысли и ума. Я сказала, что люди на Западе, скорее всего, поместят мысли и ум в мозг.
– Видите ли, – немедленно ответил мой собеседник, – можно почувствовать и узнать ум в разных местах. Эти филинги ощущают процесс мышления в голове, я – в сердце, кто-то другой может ощутить его в ступне. Но все это только обманчивые ощущения. Ум не находится ни в голове, ни в сердце, ни где-либо еще в теле – он вне его, отдельно, в отдалении от него. И понимание этого достигается именно такой практикой.
Здесь мы снова встречаемся с процессом «очистки». Все эти упражнения имеют целью разрушить обычные представления, навязанные повседневностью и не проверенные личными исследованиями. Цель занятий – заставить понять, что на место привычных идей можно поместить другие. Учитель надеется, что его ученик придет к выводу: в идеях, почерпнутых в ощущениях, нет абсолютной правды, их отвергаешь – и их место занимают другие, совершенно противоположные идеи.
Сходные теории проповедуются последователями китайской секты Цан [149]. Они выражают их в загадочных фразах, наподобие таких:
– Гляди – облако пыли поднимается над океаном и рокот волн слышится над землей.
– Я иду пешком – и все же еду на спине быка.
– Когда я прохожу по мосту – смотри: вода стоит на месте, а плывет мост.
– Я иду с пустыми руками – и вот в моих руках уже лопата.
Один последователь секты Цан так определил суть их учения: «Искусство ощущения Полярной звезды в астральной полусфере». Это парадоксальное заявление напоминает мне ламу, сказавшего мне: «Каждый должен искать белое в черном и черное в белом». Процитирую популярный в Тибете вопрос, который отшельники – мистики и философы – задают своим ученикам: «Флаг движется. Что движется – флаг или ветер?» Ответ: «Ни флаг, ни ветер. В движении находится ум».
Последователи секты Цан приписывают происхождение этого вопроса шестому патриарху своей секты. Однажды во дворе монастыря он увидел двух монахов, которые смотрели на шевелящийся на ветру флаг; один заявлял: «Движется флаг»; другой утверждал: «Движется ветер». Тогда учитель объяснил им, что ощущение движения, которое они испытывают, в действительности не относится ни к ветру, ни к флагу, а к тому, что существует у них внутри.
Привнесен этот способ мышления в Тибет из Индии или из Китая – сомнительно. Приведу, однако, мнение, высказанное одним ламой:
Приостанавливая дальнейшие исследования трансцендентальных результатов переноса сознания в различные части тела, добавлю, что во время этих упражнений появляется особое ощущение тепла в том месте, куда «перемещается сознание».
Довольно трудно определить, повышается ли температура на самом деле или это субъективное ощущение. Сама идея проведения таких исследований нарушит концентрацию сознания и тем самым уничтожит причину появления тепла. Что же касается возможности наблюдать за другими людьми, это совершенно невозможно. Тибетские отшельники и их ученики не имеют ничего общего с западными профессиональными медиумами, работающими за деньги и позволяющими изучать явления, которые продуцируют. Самые жалкие из учеников гомпа удивились бы, обратись к ним с таким предложением; будто слышу ответ: «Мне нет дела, верите вы или нет в это явление, и у меня нет никакого желания убеждать вас. Я не жонглер, дающий цирковое представление».
Дело в том, что восточные люди, кроме грубых шарлатанов, не демонстрируют свои мистические, философские или психические знания. Самое трудное – заслужить их доверие в этих вопросах. Путешественник в поисках сведений гостит, скажем, у ламы несколько месяцев, ежедневно пьет с ним чай, уезжает, думая, что его хозяин – невежда, тогда как, напротив, лама ответил бы на все его вопросы и рассказал многое, о чем тот и не подозревал.
Настоящее или мнимое, тепло, выделяемое при этом упражнении, много раз согревало мои ноги и давало возможность отдохнуть и выспаться ночью в палатке или даже под открытым небом, в снегу. Но если человек не приобрел достаточного навыка путем длительных тренировок, это упражнение требует больших усилий, что делает его очень утомительным.
В заключение хотелось бы привлечь внимание к тому факту, что термины, которые я перевожу как «сознание» и «ум», несколько различаются по смыслу в тибетском и английском языках.
Тибетцы различают ни мало ни много одиннадцать видов «сознания» и имеют в своем языке три слова, которые мы вынуждены переводить как «ум», хотя каждое обладает особым философским смыслом.
Часто, чтобы оценить степень концентрации ума ученика, на голову ему ставят небольшую горящую лампу, при этом послушник спокойно продолжает медитировать. Тибетские лампы состоят из чашеобразной емкости, сделанной из металла или глины; основание лампы расширяется внизу, образуя форму, напоминающую вторую чашу, перевернутую вверх дном. Эти лампы наполняют растопленным маслом; фитиль помещают в небольшую полость, просверленную для этой цели в дне чаши. Когда масло застывает, образуя твердый кусок, лампу можно зажигать.
Это сооружение легко устанавливается на макушке, если человек сохраняет абсолютную неподвижность, но при малейшем движении оно сваливается. Поскольку полная концентрация ума связана
