— А ну завянь, кретин! — заорал Тревор. — Ты будешь держаться как можно дальше от Аттикуса и его гостьи. Лишаю тебя жалованья на месяц. И больше меня не подводи.
Затем кивком указал на дверь.
— И — проваливай!
С опущенной головой, не решаясь посмотреть боссу в глаза, Римус покинул каюту.
Внимание Тревора перенеслось на Андреа. Взгляд его воспламенился гневом.
— Вам нечего делать на этом судне. Если бы я не был уверен, что ваше правительство все равно ляжет на крыло, я бы подал на вас в суд за незаконное вторжение. Пока же я оставляю вас в распоряжение Аттикуса. Однако прежде всего вы должны будете подписать обязательство о неразглашении.
Тревор извлек из кармана сложенный лист бумаги и ручку.
— На счастье, у меня как раз оказалась с собой его форма.
Андреа недоверчиво переспросила:
— Что?
— Пожалуйста, не забывайте: вы незаконно проникли на борт
— Что за несусветная чушь!
— «Титан» оснащен по самому последнему слову техники, и многие в этом мире желали бы завладеть его секретами. Я не могу допустить утечки информации.
— Оснащен сокровищами многих народов, сказала бы я.
Тревор только улыбнулся:
— Ну, кому что… А теперь подписывайте.
Андреа взглянула на Аттикуса. С кислой миной он кивнул ей в знак согласия:
— Если учесть тот способ, каким ты проникла сюда, вряд ли кто-нибудь станет прислушиваться к твоим словам.
— Вот это здравое рассуждение! — воскликнул Тревор и игриво похлопал Аттикуса по спине. — С каждым днем я все больше и больше люблю этого человека.
Андреа взяла ручку и бумагу и быстро поставила подпись под соглашением. Сложив лист, Тревор убрал его в карман.
— Ну же, ведь это было совсем не трудно, правда же, дорогуша? — спросил он и, не успела Андреа возмутиться из-за того, что ее снова назвали дорогушей, направился к двери, добавив: — Добро пожаловать на «Титан». Постарайтесь сегодня как следует выспаться, потому что утром у нас охота.
— Постойте, — сказала Андреа. — А мне дадут каюту?
Тревор широко улыбнулся:
— Вы остановитесь там, где, несомненно, хотели бы остановиться, — у Аттикуса. В конце концов, должен же герой накануне решающей битвы переспать с прекрасной женщиной.
Напевая что-то себе под нос, Тревор удалился.
Наклонившись, Аттикус поднял с пола семейную фотографию и «магнум».
— Давай-ка, — сказал он, засовывая пистолет в кобуру, — пойдем отсюда. Жарища здесь, как в аду.
Он обернулся и протянул ей руку, отчего по телу Андреа пробежала нервная дрожь. Провести ночь с Аттикусом! Но… но это неправильно. Все слишком быстро. Но когда Аттикус заговорил, Андреа поняла, что ей не о чем беспокоиться — как и нечего ожидать.
— Завтра будет тяжелый день, и мне надо хорошо выспаться.
Вместе они вышли в коридор. Андреа была рада наконец-то уйти из этой жаркой, сияющей преисподней, но она чувствовала страх при мысли о том, что готовит всем им день грядущий. Дважды она видела в глазах Аттикуса холодный взгляд убийцы: первый раз, когда он целился из гарпунного ружья в морское чудовище, и только что, когда дрался с Римусом. В такие моменты, когда он превращался в киллера, когда его душу переполняла ненависть, она боялась его. Но сейчас, когда Аттикус мирно вел ее в свою каюту, Андреа ощущала себя в полной безопасности и покое. Она не знала, сможет ли совладать с собой, когда снова увидит его темную сторону, но понимала: она увидит ее неизбежно.
31
Тяжелые двойные двери открылись автоматически, пропуская Римуса в роскошную спальню. Он тихо прокрался через комнату, сторонясь шикарной кровати воистину титанических размеров, стоящей на основании из слоновых бивней. Света он не зажигал: он и так превосходно ориентировался в неизменной вот уже много лет обстановке. Из спальни перешел в маленькую библиотеку, заполненную сплошь первыми изданиями, затем в гостиную, обставленную самой современной мебелью, что составляло резкий контраст с многочисленными предметами старины, украшавшими яхту.
Самой примечательной деталью в сияющей роскошью комнате, помимо огромного пятидесятидюймового телевизора с плоским экраном, искусно вписанной в интерьер системы «долби- сурраунд», стола темного дерева и роскошных кожаных кресел, были многочисленные мониторы слежения, сплошь покрывающие одну из стен. На них поступало цветное изображение из всех до единого помещений «Титана». Стена сверкала всеми цветами радуги, демонстрируя происходящее в данный момент в каждой гостиной, спальне и даже в ванной.
Когда Римус вошел, Тревор дал понять, что заметил его, ткнув в один из мониторов ножом для вскрытия конвертов, выполненным в виде турецкого ятагана. Экран заполнял сейчас уже пустой, но тем не менее озаренный лампами карцер.
— Твое счастье, что я за ним наблюдал, — сказал Тревор. — Уверен, что ты бы встретил там свою смерть, не поспей я вовремя. А ты знаешь, как трудно этакому хрупкому тельцу нестись по лестницам? Из меня во время этого забега вышла, наверное, дневная доза пота.
Римус обиженно надулся:
— Я бы справился с ним.
Тревор развернулся в своем кожаном кресле на колесиках. Его, как обычно, черное одеяние почти сливалось с обивкой кресла, так что лицо и будто кукольная шапка белых волос казались причудливой планетой, парящей в космической бездне. Скрюченная поза, в которой он сидел, добавляла странности общей картине.
— Это, боюсь, пока еще вопрос спорный. Ведь тебя в итоге-то одолела женщина!
— Глупая сука! Я ее…
Тревор помахал пальцем перед лицом Римуса.
— Ты будешь относиться к этой женщине со всем уважением до тех пор, пока она и Аттикус находятся на борту «Титана». Когда она сойдет на берег, я дам тебе увольнительную и ты сможешь завершить то, чего не успел в карцере. — Тревор вздохнул и посмотрел на стену с экранами. — Однако какая жалость! Я-то так надеялся поразвлечься.
Он встал и прошел к единственному в комнате окну. На черном небе сияли многочисленные звезды и тянулся белой полосой Млечный Путь.
— Скажи мне, Римус, какие сегодня допущены тобой ошибки?
Римус сразу же выпрямился. От ответа на этот незамысловатый вопрос зависело, что его ожидает: вознаграждение или наказание. Он прокрутил в голове все события прошедшего вечера, пытаясь понять, что он сделал не так.
— Мне следовало закрыть за собою дверь карцера.
— Правильно. Пока Аттикус находится на яхте, свои внеклассные занятия проводи в более скрытой обстановке. Он, может быть, и киллер, но имеет такие моральные устои, что твой святоша. Если он пожелает остаться с нами, — сузив глаза, Тревор посмотрел на Римуса, — я думаю, кое-что поменяется.
