надумавшие жить с оными, будут отлучены. Мы провозглашаем, что во всяком случае свидетельства христиан преобладают пред свидетельствами евреев…»
Одна из последних декреталий Собора окажет непосредственное влияние на будущее крестовых походов и особенно на будущее рыцарей-тамплиеров: Папа дал светским властям право применять оружие против еретиков, в данном случае – против растущей секты в южной французской провинции Лангедок, члены каковой называли себя катарами; а величайшее их преступление состояло в том, что они отказывались признавать божественную природу папской власти, не находя в Писании никакого оправдания для нее. Папа восклицал: «…омерзительная ересь сказанных катаров… стала так сильна, что они более не таят свою пагубность, как прочие, а оглашают свои заблуждения прилюдно, призывая простодушных и слабых присоединиться к ним, и посему мы предаем анафеме оных и их сторонников, а тако же принимающих оных…» А вот и основание для крестовых походов против остальных христиан: «…от всех же воистину верующих мы требуем во искупление грехов противостоять сему бичу всей своею властью, силой оружия обороняя христианский люд от упомянутой напасти. Достояние оных подлежит конфискации, а их самих князья вольны обращать в рабство. Таковые же, кто искренне раскаивается в собственных грехах и погибнет в подобном столкновении, пусть отринут сомнения, что обретут прощение сказанных грехов, обретя в награду вечное блаженство». И, дабы еще более прояснить подразумевающуюся связь с крестовыми походами: «Тем временем мы принимаем их, воспламененных своею верой на исполнение задачи изгнания сказанных еретиков, под защиту церкви, как принимаем таковых, кто посетил Гроб Господа нашего…»
Пройдет еще чуть ли не три десятилетия, прежде чем крестоносцы поднимутся на полномасштабный крестовый поход во Франции против еретиков-катаров, но почву для него подготовили в Риме в 1179 году. Но что Третий Латеранский Собор упустил из внимания совершенно, так это нужду в скорейшем пополнении рядов крестоносцев для защиты Святого Города. Пока епископы обсуждали вопросы, важные для них самих, Саладин вторгся в Иерусалимское королевство, и Балдуин IV повел свое христианское войско ему наперерез. 10 апреля 1179 года Саладин отрядил небольшое войско под командованием своего племянника в передовую разведку. Встретив королевскую армию в лесистой долине Баниаса, племянник тотчас же ринулся в атаку. На сей раз нападение стало полнейшей неожиданностью для христиан, приведя к полнейшему разгрому, хотя Балдуин и сумел вырваться благодаря телохранителю, бдительно защищавшему его спину. Саладин развил этот успех, двинувшись через Галилею и Ливан, уничтожая посевы и захватывая всю добычу, какую только удавалось найти.
Собрав войска и выслав лазутчиков, король Балдуин снова вышел на бой, узнав, что большой штурмовой отряд под командованием племянника Саладина, нагруженный награбленным, возвращается с побережья. Однако король пребывал в полнейшем неведении как о том, что шпионы Саладина уведомляют султана о передвижениях христианской армии, так и о том, что преследователи превратились в преследуемых. 10 июня Балдуин взял часть христианской армии, чтобы напасть на египетский штурмовой отряд в долине междуречья Литани и верхнего течения Иордана. Оставшаяся же часть армии крестоносцев под предводительством рыцарей-тамплиеров двинулась вперед, к Иордану.
У входа в долину тамплиеры заметили главные силы Саладина. Даже самых начальных военных знаний хватило бы, чтобы спокойно отступить для воссоединения с армией Балдуина или хотя бы держать позиции до подхода королевских войск – или уж, самое малое, незамедлительно уведомить Балдуина, пребывавшего неподалеку. К сожалению, зачастую в своем азартном стремлении к сражениям и славе тамплиеры чуждались подобной осмотрительности. Лично командовавший отрядом Великий Магистр де Сент-Аман без лишних слов приказал своим рыцарям атаковать чудовищно превосходящие силы противника. Закованным в доспехи рыцарям на тяжеловесных, неповоротливых конях было трудно перегруппироваться после первой атаки, и массированная контратака Саладина без труда обратила рассеявшихся тамплиеров назад к войскам Балдуина, еще не успевшим перестроиться после сражения с египетскими налетчиками. Вскоре в бегство обратилась вся христианская армия. Некоторые из разбитых крестоносцев, и Балдуин в их числе, сумели уйти от опасности, переправившись через Литани, а не сумевшие бежать были убиты или взяты в плен. Среди последних оказался и Великий Магистр тамплиеров Одой де Сент-Аман, навлекший эту катастрофу своим безрассудством.
Прочих важных пленников выкупили за деньги, но Саладин, ведая, что Устав тамплиеров возбраняет денежный выкуп, попросил в обмен на Великого Магистра выдать своего племянника, угодившего в плен к христианам. Однако Одон де Сент-Аман отказался от обмена, в приступе гордыни не желая признать, что хоть кого-то из мусульман, пусть даже весьма высокородных, можно ставить на одну доску с Великим Магистром Храма. Подобный обмен был бы слишком унизителен, так что сделка не состоялась. Взбешенный Саладин приказал заковать Одона в цепи и швырнуть в самую мрачную темницу Дамаска, где тот не протянул и года.
Одним из важнейших пленников, выкупленных после этой битвы, был Балдуин д'Ибелин. Овдовевшая принцесса Сивилла влюбилась в Балдуина, но прежде чем о помолвке успели объявить официально, он отправился на войну. Видимо, узнав об этом и решив, что у него в руках будущий король Иерусалимский, Саладин запросил за Балдуина д'Ибелина баснословный выкуп: освободить тысячу плененных мусульман да в придачу сто пятьдесят тысяч золотых динаров. С тем столь многообещающего молодого человека и освободили под честное слово.
Но по освобождении Балдуин узнал, что страсть его пылкой возлюбленной умеряется трезвым расчетом: Сивилла вовсе не собиралась выходить за человека, задолжавшего сто пятьдесят тысяч динаров. Балдуину оставалось обратиться в единственное известное место, где можно было разжиться столь чудовищной суммой – и вполне успешно. Византийский император Мануил с радостью уплатил выкуп за увязшего в долгах будущего Иерусашмского короля. Впрочем, и императора, и рыцаря ждало разочарование, потому что когда Балдуин примчался в Иерусалим с добрыми вестями, принцесса уже была помолвлена с очаровательным, но легкомысленным Ги де Лузиньяном.
Государыня Агнесса не теряла времени, обстряпав все на свой лад. Недолюбливая д'Ибелинов, она не одобряла брак наследницы иерусалимского престола с одним из них. С другой стороны, она была без ума от Амальрика, сына графа Лузиньянского, вознесенного на должность коннетабля Иерусалимского королевства, а заодно вспорхнувшего до роли фаворита королевы-матери. Вдвоем они надумали завлечь в Палестину младшего брата Амальрика по имени Ги – молодого человека, славившегося редкой красотой и куртуазным обхождением. И пока Балдуин д'Ибелин отлучался в Константинополь для встречи с императором, Амальрик совершил вояж во Францию, чтобы привезти своего миловидного младшего брата.
Найдя, что Ги вполне соответствует тому, что о нем рассказывают, принцесса Сивилла поспешно объявила, что ни за кого другого замуж не пойдет. Король Балдуин тут же воспротивился, поскольку этот молодой французский фат, не обладавший опытом ни в командовании войсками, ни в управлении государством – и вообще ни в чем, если уж на то пошло – никак не годился на роль будущего короля Иерусалимского. Сивилла и государыня Агнесса в один голос просили за Ги, но тут король узнал, что Ги и Сивилла успели стать любовниками, и хотел было казнить Ги за надругательство над царственной особой и оскорбление величия, но сановники тамплиеров столь решительно вступились за юную парочку, что слабосильный король смягчился, допустив заключение брака. Ги нарекли графом Аскалонским и Яффским, как приличествовало его новому положению, и с самого начала своей карьеры он свел дружбу с тамплиерами, оказавшими ему столь основательную поддержку.
В попытке восстановить мир в своем королевстве Балдуин IV надумал предложить перемирие, и Саладин согласился: обе стороны страдали от последствий засухи, грозившей голодом, так что прокормить войска во время похода было бы попросту нечем. В мае 1180 года состоялось подписание договора, провозглашавшего перемирие сроком на два года. Поскольку во время бедствия продукты и прочие припасы приходилось завозить из-за моря, соглашение предусматривало безопасный и беспрепятственный проезд христианских и мусульманских купцов через земли противника. Но не прошло и года, как Рейнольд Шатильонский нарушил этот договор.
При дворе тем временем шли приготовления к замужеству Изабеллы – сводной сестры короля, наследовавшей трон следующей по очереди после Сивиллы. В октябре 1180 года король помолвил Изабеллу
