голову прежде всего полезла разная потусторонняя чепуха.
— А все-таки хорошо, — хмыкнул Щутела.
— Что хорошо? — встрепенулся Юцалия.
— Хорошо, что они там задержались. Что мы их первые услышали, а не они нас. С той стороны тоже могли заинтересоваться, что за стуки под землей.
— Да, нам повезло в каком-то смысле, — согласился Бернт. — Ничего. Завтра я все выясню и дня через два-три продолжим работать. Если мы вышли в нужное место, то нам осталось совсем немного.
— Мы вышли в нужное место, — заверил Щутела. — Я свое дело знаю.
12 уктубира, Чарпад
Обратный путь показался Ялмари легким. Может, потому что он уже привык к пустыне и жаре. Может, потому что присутствие проводника вселяло уверенность. Ахалия вел их никому неизвестными тропами и легко находил хоть немного воды там, где ее, кажется, быть не могло.
— Когда мы будем в Энгарне? — спросил Ялмари у монаха, когда они устраивались на дневной сон.
Тот чуть ослабил покрывало, закрывающее лицо от палящего солнца. Оно тоже было бежевого цвета. Монаха отличался от любого другого путешественника. С другой стороны, притвориться монахом тоже было легко. Если, конечно, владел силой.
— Через пять дней покажутся горы, — объяснил Ахалия. На вид ему было около двадцати пяти, но Ялмари уже знал, что по внешности монахов Песчаного монастыря нельзя было судить о возрасте. Он был смугл и черноволос как большинство жителей Ногалы, но прибыл из Жен-Геди — из княжества, откуда был родом жених Хозяйки монастыря. — Как только покажутся горы, я поверну обратно, — объяснил он. — Дальше вы доберетесь сами.
— Мы доберемся на пять дней быстрее, — Шрам сел в тени верблюда. — Почему никто не ходит этой дорогой? Почему Лев нас не повел по ней?
— Потому что никакой дороги нет, — объяснил Ахалия. — Караванные пути проходят от колодца к колодцу. Их знают почти все. Монахи идут напрямик, потому что нам не нужны колодцы. Но эта дорога постоянно меняется, потому что воды тут мало, и снова она появится не скоро. Кроме нас никто здесь не пройдет. До Песчаного монастыря добираются очень немногие. Если бы четыре года назад Хозяйка не спасла эймана, вы бы нас не нашли. А если бы среди вас был маг, он бы не смог подойти к монастырю ближе, чем на юлук. Невидимый барьер отбросил бы его обратно.
— Очень гостеприимный монастырь, — негромко заметил принц.
Монах рассмеялся.
— Нам не нужны гости. И так всегда было немало желающих захватить нас.
Ялмари покосился на Герарда. С их последней ссоры в Капкане эйманов, он почти не слышал его.
— Все в порядке? — обратился к нему принц, прежде чем лечь спать в тени верблюда.
— Вполне, — снисходительно усмехнулся Сорот. — Мы живы и скоро вернемся домой. А почему ты спрашиваешь?
— Ты изменился. Почти не разговариваешь, — объяснил Ялмари.
— Надо же когда-то умнеть, — пожал плечами лорд. — Хотя я знаю, ты не веришь в то, что люди меняются.
Принц и вправду не верил.
…Ялмари должен был сторожить последним. Сначала он до боли всматривался в горизонт, вспоминая события последнего месяца. Он старался не думать об Илкер. Но в такие минуты, как сейчас, когда разум нечем было занять, а времени оставалось много, он невольно вспоминал ее и тут же охватывало неясное беспокойство. Не следовало ли отпустить ее? Утешало одно: пока она в Энгарне, ей ничего не грозит, Полад о ней позаботится. Да она и не оставила бы Ялмари, чтобы сохранить свою жизнь.
Однажды он рассказывал девушке, почему его замок называется Обитель печали.
— Этому замку уже больше четырехсот лет, — Ялмари легко придерживал ее голову на своей груди. Он очень любил, когда она лежала так. И разговаривать, когда она не смотрит, значительно легче. — По легенде его построил один из лордов Энгарна. Он любил королеву, и королева любила его. Они собирались сыграть свадьбу. Но священник предупредил, что на нем лежит проклятие предков: женщина, которую он полюбит, — умрет. Теперь уже трудно сказать, сделал ли он это, чтобы разлучить их или проклятие на самом деле существовало… Но лорд решил не рисковать. Он сделал что-то такое… чтобы королева обиделась и прогнала его. Построил этот замок. И жил здесь до самой смерти. Чтобы быть рядом, видеть ее, но не вредить. У него не было наследников, поэтому замок перешел короне. Королева узнала обо всем уже после его смерти… Вот такая грустная история, — он поцеловал ее волосы.
— Ты бы поступил так же, да? — спросила она, не глядя на мужа.
Он помедлил, потом подтвердил.
— Да. Если бы был уверен, что это не обман… Да.
— А знаешь, как появилось родовое поместье графов Лаксме? Знаешь, как появилась Меара? — она перебирала волосы у него на груди.
— Нет. Расскажи.
— Одна женщина по имени Меа… Она полюбила. Но ей запретили выходить замуж за любимого, пророчили всякие беды. Она никого не послушала, хотя ей пришлось уйти от родных и друзей, построить этот замок.
— Женщина, строящая замок… Это смело, — Ялмари старался сохранить серьезность.
— Да, таких случаев в истории Энгарна один или два. Лично я знаю только один, — без улыбки подтвердила Илкер.
— И злые пророчества не сбылись? — поинтересовался он.
— Не знаю, — она привстала. — Но я знаю, что Меа не пожалела о своем выборе. Я уверена в этом. Знаешь, почему?
— Почему?
— Потому что вы дураки! — она толкнула его в грудь, будто подсказывая, кого имела в виду. — Вы думаете, что делаете нам подарок, даря долгую жизнь. Но вы дураки. Лучше короткая жизнь с любимым, чем долгая без него. Потому что эти долгие года превращаются в бесконечную пытку.
— Годы проходят, и все забывается, — убеждал он.
— Твой лорд забыл? — нахмурилась она.
Ялмари помедлил, потом вынужденно признался:
— Нет.
— Я тоже думаю, что не забыл, — согласилась девушка. — Иначе бы не называли этот замок несколько веков Обителью печали. Он не забыл, так почему вы считаете, что мы хуже? Что может забыть женщина? Что она могла быть счастливой? Вы дураки с ужасным самомнением. Лучше неделю с тобой, чем сто лет без тебя.
— Не говори так, — попросил он. — Я надеюсь, что у нас будет сто лет вместе.
— Я тоже надеюсь, — Илкер прикоснулась губами к его векам. — Но я хочу, чтобы ты знал. То, что выбрал этот лорд, — это глупый и себялюбивый выбор. Если бы он поступил иначе, он бы сделал ее счастливой хоть ненадолго. Это лучше, чем Обитель печали…
Он услышал мягкие шаги по песку.
— Не спится, Ахалия? — поинтересовался Ялмари, прежде чем проводник опустился рядом.
— Что-то не так, — встревожился монах. — Я еще не владею силой как должно, но я чувствую: что-то не так.
— А что может произойти?
— Не знаю. Племена далеко. Ногала близко, но мы не заходим на ее территорию, а они давно уже не грабят на дорогах. О разбойниках в пустыне я никогда не слышал, они предпочитают держаться ближе к путям караванов…
— Ясно, — заключил принц. — Нам что-то угрожает, но неизвестно что. В таком случае, я пока схожу, осмотрюсь.
