заняться главным, то есть встречей в салоне мадам Жалма. По правде говоря, он понятия не имел, кого там увидит и это держало в напряжении. Он так долго хотел узнать, кому же он должен, и вот теперь, когда этот момент близок, он страшился его.
В салоне мадам Жалма его приняли с распростертыми объятиями. На лестнице выстроили множество девушек разного возраста и форм, и он как дурак пялился на них, не зная, как объяснить, что пришел сюда не за этим. Спасла его мадам.
— Я вижу, вы еще не определились. Предлагаю отдохнуть в одиночестве, выпить хорошего вина. Когда появится настроение, девушки придут к вам, и выбор дастся легче.
— Пожалуй, — промямлил Авиел, чувствуя себя язвенником на приеме у гурмана.
Мадам Жалма проводила его в небольшую приятную комнату, обставленную в зелено-золотых тонах: тяжелые бархатные портьеры, за которыми легко может кто-то спрятаться, удобные кресла с резными ручками, тахта, канапе и диванчик. Мебели много, но расставлена так удачно, что не загромождает комнату. Авиел невольно задумался, зачем тут такое разнообразие и как его используют в салоне. На низеньком столике появился графин с вином и хрустальный бокал. Каракар забеспокоился, хватит ли у него денег, чтобы заплатить за отдых у мадам Жалма. Гости здесь 'дорогие', поэтому и обслуживание недешевое.
— Все оплачено, Авиел, — раздалось из-за спины, и у Каракара сдали нервы — он вздрогнул. Вздрогнул, потому что на этот раз узнал голос. — Будь добр, пересядь ближе к дивану.
Авиел повиновался. Переставил кресло так, чтобы видеть своего спасителя. Абсолютно лысый, очень крепкий старик с лохматыми бровями, небрежно развалился на диване. Дорогую вестину снял, оставшись в колете темно-синего, почти черного бархата, украшенном по вороту и вырезам рукава тонкой серебристой вышивкой. Он медленно расстегнул ворот, открывая шелковую белую рубашку. Дернул за тесемки, открывая грудь густо покрытую волосами. Движения нарочито медленные, дразнящие, будто он не разговаривать с Авиелом пришел, а использовать салон мадам Жалма по его прямому предназначению.
— Тут жарко, — ухмыльнулся он, будто прочитав мысли Каракара. — С другой стороны, мне везде жарко. — Здравствуй, Авиел.
На диван скользнула огромная крыса и, обследовав пространство, забралась на спинку и устроилась там, не менее внимательно, чем эйман наблюдая за Каракаром.
— Добрый вечер, Лаедан.
Крыс никуда не ходил без эймана, ему это удавалось проще, чем эйманам из дома Воробья. Появление в доме птички вызовет удивление, крысы же вездесущи. А если учесть, что ни один кот не причинит вреда эйму… Авиел и вправду перебрал многих, кто был в состоянии положить ему на подоконник платок и записку с камнем, но вот Крыс почему-то в голову не пришел.
Лаедан, глава дома Крыса, ничего не ответив на реплику Каракара, рассматривал Авиела, и это раздражало. Чтобы как-то отвлечь старика, разговор начал Каракар.
— А не опасно встречаться здесь? Вдруг Халвард придет? Он ведь не только для эйманов мадам Жалма купил, и сам сюда заглядывает.
— Заглядывает, — согласился Лаедан, отводя взгляд от Авиела. — Но я точно знаю, когда именно он приходит. Я же глава Дома, могу задействовать более ста эйманов, чтобы обеспечить себе безопасность. А если за тобой, Авиел, следят, то посещение мадам Жалма — это самое невинное развлечение женатого мужчины, какое можно придумать для оправдания перед Охотником. Кстати, если захочешь здесь задержаться, девочки тоже оплачены.
— Я учту, — кивнул Авиел.
— Не терпится обсудить главное? — оскалился Лаедан.
— Долги надо отдавать. А этот долг он как-то…
— Не вовремя? — подсказал Лаедан и отмахнулся. — Ерунда! Я не потребую от тебя ничего нового. Нам не нужна победа Кашшафы. И еще меньше нам надо, чтобы в эту войну вмешивались эйманы. Поэтому Халварда надо убрать, но убрать как-то по-умному бы… Мне не нравится желание Воробья избавиться от Охотника совсем. Вот хотя бы Капкан, Ловушка, Западня, Мышеловка, Сети, Тенета — кто держит шесть дорог, ведущих к нам, на замке? Ты уверен, что это не Охотник? Лично я — нет. Я уж не говорю о том, что, как оказалось, умственно полноценные дети у нас могут родиться лишь с его благословения. Нет, нам нельзя полностью избавляться от Охотника. Но амулет должен получить кто-то из моего дома.
— Зив Рато-до-мато? — предположил Авиел, вспомнив заговорщика из дома Крыса. Парнишка двадцати восьми лет, казавшийся значительно моложе из-за невысокого роста. Он, в отличие от Крыса, редко ходил с эймом, но рато-до-мато был симпатичней, потому что имел густую, голубовато-серую шерсть.
— Зив? — переспросил Лаедан. — Нет, — он как-то слишком брезгливо поморщился. — Я позже сообщу кто. Он вовсе не обязательно должен быть семнадцатилетним мальчиком, но и Зив, он… глуп для такой миссии. Так что… твоя задача позаботиться о том, чтобы амулет не прошел мимо меня.
— Ты все-таки хочешь использовать Охотника на благо своего Дома? — уточнил Авиел.
— Да, — охотно согласился Лаедан. — Жаль, что у нас нет рецепта Шишлы. Но что-то мне подсказывает, что он еще всплывет.
— Так ты хочешь действовать в обход Воробья и Орла?
— Хочу попытаться. Если они не одумаются. Но ты тоже сглупил, когда предложил избрать десять добровольцев, Авиел. Нет, я тебя, конечно, понимаю. Ты не хочешь снова брать вину на себя. Но чем больше человек задействовано, тем больше вероятности, что среди них будет предатель. Заговорщиков должно быть мало, самые надежные.
— Предлагаешь меня и кого-то из твоего Дома? Поумнее, чем Зив?
— Нет, — Крыс нагло хохотнул. — Предлагаю тебя и твоих сыновей, — лицо Каракара стало холодным и отчужденным, и он торопливо добавил. — Шучу. Подберу тебе еще несколько надежных человек.
— Не проще ли найти предателя? — поинтересовался Авиел.
— Может, и проще, — Лаедан провел по подбородку. Крыса за его спиной, исчезла с другой стороны дивана. — Только этим занимаюсь не я. Воробей близко никого к этому делу не подпускает, хотя погиб эйман из дома Пса. Иногда мне кажется, что Баал-Ханан очень уж ревниво относится к своему авторитету. Ты вот мне скажи лучше, легко войти в пространство поединка? Сможешь это сделать?
— Смогу. Это очень легко, если знаешь, где входить.
— А сможешь убить Халварда без напитка Шишлы?
— Не уверен, — засомневался Каракар.
— Но в первый раз тебе это удалось, — заметил Крыс.
— Чем дольше я думаю об этом, тем больше убеждаюсь, что Фарей погиб, потому что хотел погибнуть.
— А такое возможно? — ему удалось озадачить Лаедана.
— Кто знает, — обронил Авиел. — Но рассуди сам: выходит, что я бы не смог его победить, если бы он не снял амулет. А он снял его добровольно. Чтобы сражаться со мной как обычный человек. Разве не может быть, что он устал от жизни одиночки?
— От жизни, когда даже женщину не можешь любить, как другие? — продолжил Крыс. — От этого можно устать. Но скорее всего он хотел, чтобы решила судьба, кому жить, а кому умереть. И кем должен вырасти Алет. Судьба решила в твою пользу, Авиел.
— Но эйманы решили иначе, — хмыкнул Каракар.
— Эйманы… — расплылся в улыбке Лаедан. — Иногда мне кажется, что наше проклятие — то, что мы так свободолюбивы. Мы остерегаемся людей, но в конечном итоге убьем себя сами… Надо что-то придумать, чтобы ты смог убить Халварда. Я придумаю.
— Лаедан, — рискнул Каракар. — Это действительно был ты? Ты сохранил мне жизнь?
— Не веришь? — поднял брови Крыс, от чего лоб покрылся глубокими продольными морщинами.
— Верю, но хочу быть уверенным, что это не кто-то из твоего Дома, а именно ты. Хотел задать один вопрос.
— Задавай, — позволил Лаедан. — Это был я. И я чуть не опоздал… Хорошо, что не опоздал.
— Как тебе удалось это провернуть?
— Услышал, что тебя хотят убить, через эйма послал записку — примерно как тебе недавно. Написал, что готов заплатить за твою жизнь, хорошую сумму. Написал, что можно ограничиться изгнанием из дома
