себя, он берет меч и аккуратно протыкает себе живот. Аккуратно — чтобы не забрызгать постель кровью. Боль всегда приводит в чувство.
На него так накатывало не в первый раз, но симптомы стали учащаться, а главное — длились дольше. Пару раз в таком состоянии он выпадал из окна. Конечно, ничем это повредить не могло: меньше чем через четверть часа он поднимался и возвращался в спальню. Но иногда приходилось убивать свидетелей — и так слишком много разговоров шло о регенте Лейна.
Он не знал лекарства от этого, не знал, как с этим бороться и уже убедился, что это не пройдет, так и будет преследовать его, так же, как неуязвимость и бессмертие. Понять бы еще, чем это закончится…
'Надо будет узнать, что заметила эта малышка и от чего она проснулась, — решил он. — Излишняя бдительность не помешает'. Убивать в Энгарне он не хотел. Но если потребуется, он это сделает.
18 сабтамбира, дом Воробья
— Ты мог бы убить эймана или его жену, Цовев? — Баал-Ханан сидел в огромном, но, кажется, очень удобном кресле, держа хрустальный бокал. В бликах камина в нем алело дорогое вино. Сегодня старик надел балахон из серого атласа, он считался почти парадным. Круглые стекла очков на мгновение блеснули и угасли: Воробей всматривался в гостя. Выражения его лица Цовев разглядеть не мог: хозяин сидел спиной к камину.
Прежде чем ответить Юнко еще раз обвел взглядом гостиную, в которой его принимали. С каждым годом замок Воробья все больше походил на дворец. Мебель дорогая и очень основательная, такая, что прослужит и век. Обивка и дивана, на котором он сидел, и кресел — сиреневый атлас с желтенькими цветочками, в тон дорогим парчовым гобеленам. Тяжелые занавеси с ламбрекенами пурпурного цвета с золотой вышивкой по кайме закрывали большие полукруглые окна. В центре гостиной огромная хрустальная люстра — сейчас свечи на ней не горели…
'Ты мог бы убить эймана или его жену?' Отвечать 'да' — глупо. Отвечать 'нет' — еще глупее.
— Трудный вопрос? — напомнил о себе глава Дома.
— Нет, — покачал головой Цовев. Он чувствовал себя неуютно, наблюдая, как смакует вино Баал- Ханан, но не имея бокала сам. Ему ничего не предложили. — Вопрос нетрудный. Думаю, как лучше объяснить, — рядом с Воробьем он ощущал себя мальчишкой, которого поймали за воровством яблок в господском саду. От этого ощущения избавиться нелегко, но следовало сделать немедленно. И Юнко напомнил то ли Баал-Ханану, то ли себе. — Мне тридцать семь. Я обычный эйман, у которого к этому возрасту уже почти не остается юношеских иллюзий. Я могу убить кого угодно, если мне это надо.
— Именно тебе? — выспрашивал Воробей.
Цовев понял, что необходимо уточнение.
— Если кто-то будет угрожать мне или моей семье, я убью его. По крайней мере, попытаюсь.
— А если это нужно Дому, к которому ты принадлежишь? — Юнко открыл рот, но Воробей перебил. — Ладно, не важно. Почему ты решил убить Охотника?
'Вот так он и путает всех, — размышлял Цовев. — Перескакивает с одного на другое, задает неожиданные вопросы, чтобы сбить с толку, прочесть что-то по лицу…' Он снова оглядел комнату. Юнко давно приобрел эту привычку: долго молчать, прежде чем открывать рот. Поэтому его поведение сегодня не было необычным. Напротив, оно было самым обычным, насколько это возможно. 'Интересно, что из этого извлечет глава Дома…'
— Долго объяснять. Не знаю, поймете ли вы… Мы с Халвардом брали имя в один день… Я был перед ним. Чистая случайность, что…
— То, что твой сын рвался разделаться с Охотником, решающего значения не имело?
'Кто ж тебе все докладывает, Баал-Ханан? Хотел бы я посмотреть на этого эймана'.
— Сын много для меня значит, — сообщил он вместо ответа.
— Насколько много? — полюбопытствовал Воробей. — Достаточно, чтобы предать тех, кто тебе доверился?
Цовев откинулся на спинку дивана, чуть улыбнулся. Представил, каким сейчас видит его Баал-Ханан: спокойный, самоуверенный, чем-то похожий на Авиела Каракара, но темные волосы намного короче. И еще он в сто раз более осторожен, чем Авиел…
— Прежде чем я отвечу, можно тоже задать вопрос? — и, не дожидаясь разрешения, продолжил: — Вы считаете, что предатель — я?
Бокал с вином исчез на мгновение, а потом снова заалел в свете камина. Только после этого из кресла раздался смешок. Как-то поздновато.
— Я надеюсь, никто не знает, что у меня на уме. Давай посчитаем этот разговор намеком и проверкой сразу. А ты уж сам определишь, на что я намекал и в чем проверял. Так насколько важен для тебя сын?
— У меня хватает ума оценить опасность. Я знаю, что эймана следует остерегаться больше, чем Охотника, — сообщил Цовев. — Поэтому ради сына я скорее откажусь от предательства.
— Ты веришь тому, что сказал Каракар? Что Охотник не убьет эймана?
— Верю, — веско и на этот раз быстро откликнулся Юнко. — А вы нет?
Вновь услышал смешок.
— Хорошо, Цовев. Я услышал все, что хотел. Теперь приглашаю тебя на ужин. Он должно быть уже готов, — Баал-Ханан с кряхтением поднялся.
Цовев последовал его примеру. Подождал, когда старик подойдет ближе, чтобы пропустить хозяина вперед, — дверь располагалась справа от дивана.
Воробей уже собрался миновать Юнко, но будто передумал. Остановился и в который раз задал неожиданный вопрос.
— По поводу того, что ты видел на Гучине, когда твой эйм сопровождал Корсака и Ежа…
— Я ничего не видел на Гучине, — позволил себе прервать главу Дома Цовев. — К сожалению, я не видел, что там произошло. Ничего не видел.
— Да-да, — быстро закивал головой Баал-Ханан. — Хочу предупредить… — он задумался, словно подбирая слова, — хочу попросить. Если тебя будут расспрашивать о той поездке… кто бы это ни был… не рассказывай ничего и сообщи об этих расспросах мне.
— Хорошо, — согласно кивнул Цовев и покинул гостиную вслед за хозяином.
18 сабтамбира, лес эйманов
Ночевать пришлось в лесу. Ялмари это не огорчило, Шрама и Тагира тоже. Пострадал лорд. Он никому не жаловался, но его отвратительное настроение говорило само за себя. Помятый и недовольный он или молчал, или огрызался. Конечно, после 'Королевской охоты' ночевать в лесу — приятного мало. Но после очередного рыка, Ялмари сделал ему внушение:
— Мы в одинаковом положении, Герард, не надо портить всем настроение.
Сорот притих, но продолжал пыхтеть сквозь зубы.
Они выехали из Цартана ближе к обеду, и путь неожиданно затянулся, хотя Тагир вел их на удивление уверенно.
— Ты часто бывал там? — спросил принц Тагира за завтраком.
— Не очень. Один раз с Рэбом, пару раз без него… Но хочу сказать, что я у него дома ни разу не был.
— Но ты сказал, знаешь, как его найти.
— Да. Знаю, как найти его, а не его дом, — насмешливо пояснил Свальд. — Он объяснил мне, как найти мост. Там будет овражек небольшой, речушка на дне. Сегодня вечером должны добраться… Вот за этим мостом идешь к камню — тоже приметный довольно таки. Белый, на мрамор похож. Вот я когда к тому камню приходил, Рэб ко мне выбегал.
— Что? — Герард встрепенулся. — А если он не выйдет, тогда что?
— Принц, ты ищешь обычных людей? — Тагир принципиально не звал Ялмари по имени или фамилии как раньше, а только усеченным титулом и на 'ты'. Ему казалось, что так он сильнее унижает соперника.
— Нет, — объяснил Ялмари. — Это вообще не люди. Кстати, если вдруг заметите, зверя или птицу, которые ведут себя необычно: не боятся вас, точно наблюдают за вами — не смотрите им в глаза, —