порылась в сумке. — У меня тут много бумажных пакетов. Давайте-ка упакуем в них всю эту красоту.
— Красоту? — в смятении переспросил Жан Марк. — Упакуем? О чем это вы говорите?
Мадлен, ошибочно полагая, что ее молодой коллега одурел от успеха, едва слышно вздохнула и терпеливо сказала:
— Вы согласны, что это открытие сделано нами, и больше никем?
— Да, — неуверенно ответил Жан Марк.
— Вы сознаете, что профессор Бондиле вполне способен продать эти вещицы, чтобы, например, более полно финансировать экспедицию или умилостивить судью Нумаира?
— Я слышал, что такая практика существует, — осторожно признался Жан Марк.
— Он также может отправить их в университет, но уже от своего имени, и в этом случае вся слава и почести достанутся лишь ему. Вам это понятно? — Она на секунду умолкла, ожидая ответа, но Жан Марк молчал. — Так почему бы вам не попытаться защитить собственные интересы, тем более что успех, и достаточно шумный, вам просто необходим. Вы ведь хотите жениться на своей Онорин? Да или нет? Отвечайте!
Жан Марк нахмурился, глядя на статуэтки. Он взял за колечко фигурку ибиса и покачал ее на весу.
— Какой это бог?
— Возможно, это лишь птица. Например, безделушка или… игрушка.
Жан Марк недоверчиво хмыкнул.
— Игрушка?
— Ну да, — сказала Мадлен. — У египтян были дети. Детям ведь нужно с чем-то играть. — Взгляд ее стал твердым, пронзительным. — Не увиливайте от ответа, Жан Марк. Что вы намерены делать? Попытать счастья со мной или сдаться на милость начальника? Возможно, Бондиле и позволит вам подобрать какие-то крошки со своего стола. У нас не так много времени, если вы хотите, чтобы я переправила наши находки на виллу, не вызывая ничьих подозрений.
Жан Марк прикусил губу.
— Ладно, — сказал он, помолчав. — Я возьму половину, и вы — половину. Так будет справедливо. Я расскажу профессору Бондиле о тайнике, но умолчу о ваших фигурках. Если он что-то продаст или припишет все заслуги себе, у вас все равно останется что предъявить, а я… если вы позволите, присоединюсь к вам.
— Конечно позволю, это ведь вы обнаружили тайник, — гордо вздернув подбородок, заявила Мадлен. — Я могу дать вам письменное обязательство, если желаете.
— Нет! — внезапно встревожился Жан Марк. — Никаких документов. Это слишком опасно. Если наш договор попадет в чьи-то руки, то станет ясно, что мы не доверяем профессору Бондиле, а это бросит тень на его доброе имя.
— Вы заботитесь о его добром имени? — удивилась Мадлен.
— Именно он пригласил меня на раскопки, он дал мне шанс, и я не могу об этом не помнить.
Жан Марк еще раз ощупал каждую статуэтку.
Мадлен покорно махнула рукой.
— Ладно, согласна. Что вы возьмете?
Жан Марк заколебался, не зная, по какому принципу выбирать.
— Возьму то, что понравилось бы Онорин, — решился он наконец и отложил в сторону ибиса, круглый пенальчик, крылатого жука, сидящую женщину с головой льва и быка с диском между рогами. Карлик на корточках, табличка, фигурка Анубиса, бронзовая кошка и человек с головой крокодила достались Мадлен.
— Вот, — шумно выдохнул воздух Жан Марк, — думаю, так будет справедливо.
Мадлен не возражала.
— Я буду вам благодарна, если вы составите для меня описание ваших вещиц и сделаете зарисовки. Я включу их в нашу совместную монографию и сумею обосновать, почему произошло то, что сейчас происходит. Я ведь финансово независимый член экспедиции. Представлю дело так, что это было моим решением, а не вашим, и если позже Бондиле примется донимать вас расспросами, вы сможете все свалить на меня.
— В этом нет необходимости, — пробормотал Жан Марк и увял, представив, что скажет ему Бондиле.
— Нет есть, иначе бы мы не пошли на эту дележку, — возразила Мадлен, вновь поднося ибиса к свету. — Отлично сработано. По-своему хороши все вещицы, но эту отличает особая целостность, вы не находите, а?
— Что вы имеете в виду? — спросил Жан Марк, принимаясь за упаковку своей доли. Он осторожно раскладывал амулетики на носовом платке и заворачивал так, чтобы те не касались друг друга.
Мадлен пожала плечами.
— Мастер, делавший эту фигурку, держал в голове только птицу. — Ее лицо просветлело. — Не важно, Жан Марк. Что перед нами — высокохудожественные творения или просто поделки — не важно. Само их существование — вот что имеет значение. — Она вынула из сумки пакеты и, перед тем как взяться за упаковку, внимательно оглядела каждый из них.
Жан Марк смотрел на свой узелок так, словно в нем было что-то живое.
— Да… это нечто. Вы очень щедры, мадам. Признаться, я… удивлен.
Мадлен, укладывавшая в пакет человечка с головой крокодила, замерла.
— Удивлены? Чем же?
— Никогда бы не подумал, что вы… — Он смущенно примолк. — Вы богаты, молоды, вы красивы. С какой бы, кажется, стати вам хлопотать обо мне? Ведь никаких причин на то нет.
Глаза Мадлен сузились.
— Иными словами, Жан Марк, вы сомневаетесь в моей честности, — с расстановкой сказала она, — и размышляете, не обведут ли вас вокруг пальца.
— Вы обиделись? — Жан Марк сокрушенно вздохнул. — Я ведь совсем не хотел…
Его перебили.
— Тем хуже. Вы даже не отдаете себе отчета в том, что слетает с вашего языка. — Мадлен помолчала. — Еще раз даю вам слово не нарушать нашего настоящего соглашения, что же касается всех деталей, мы обговорим их потом.
— Вы весьма великодушны, мадам. Весьма. — Жан Марк опустил узелок в самый глубокий карман сюртука. — Материалы будут готовы к концу недели, — пообещал он, надеясь на примирение.
— Прекрасно. — Отклик был более чем ледяным.
— Хорошо, — пробормотал Жан Марк, пятясь к выходу и не зная, что бы придумать в свое оправдание. — Хорошо. Рад был служить вам, мадам. — Он ушел, а Мадлен осталась стоять, глядя в пустой дверной проем, освещенный полуденным солнцем.
Письмо Алена Бондиле к Ямуту Омату в Фивы.
«Мой дорогой друг!
Я договорился с университетским начальством об еще одной выплате судье Нумаиру, вдвое превышающей предыдущую, но его аппетиты растут. Не представляю, как это урегулировать и уповаю только на вас. Подскажите, что можно сделать, не ставя никого в неловкое положение.
Кувшинчик, который вам передадут с этим письмом, найден возле одного из недавно обнаруженных сфинксов с бараньими головами. Поверхность его малость повреждена, но в том, что это древняя вещь, нет никаких сомнений. Однако, поскольку я не могу точно определить, к какому веку относится сей сосуд, у меня нет причин включать его в число экспедиционных находок. Буду очень рад, если вы соблаговолите принять этот дар в знак нашей дружбы.
Да, я обдумал все, о чем мы беседовали в прошлую встречу, и понял, что ваши замечания очень точны. Согласен, что мадам де Монталье весьма привлекательная молодая особа, и полностью разделяю ваше недоумение по поводу ее пребывания на раскопках. В то же время я не могу не признать, что она
