И многое не удавалось им осуществить потому, что работали они в лихорадочной спешке, чувствуя, что в любой момент их работу могут по каким-то причинам признать неудовлетворительной, а стало быть, попросят освободить место. Как было, к примеру, с уважаемым Всеволодом Михайловичем Бобровым после того, как под его руководством ЦСКА занял шестое место, показав в большинстве матчей обещающий футбол. Или другой не менее печальный пример: спасший в трудную минуту от вылета в первую лигу клуб Альберт Шестернев затем вынужден был по непонятным причинам уступить пост старшего тренера Юрию Морозову, вместе с которым ЦСКА и покинул высшую лигу...
Вот и получается, что состояние неуверенности в завтрашнем дне, постоянной торопливости и ненужного напряжения у тренеров моментально передается и футболистам. А в такой обстановке ни о каком осуществлении тренерских замыслов, создании коллектива и твердой, интересной игры не может быть и речи.
А. Львов: Кстати, отношение к тренеру со стороны тех, кто его приглашает, кто доверяет ему судьбу команды, также влияет на его авторитет в глазах тех, с кем он работает. И влияет по-разному. Случается, что недоверие к нему со стороны разных спортивных и прочих руководителей передается и игрокам, что в значительной степени может повлиять на взаимоотношения внутри коллектива, на которых, как ты говорил, и должна строиться тренерская работа. Ведь были уже упомянуты тобой подобные страницы в тренерской биографии Бескова...
Р. Дасаев: Безусловно, игроки всегда чувствуют отношение к их наставнику со стороны. Вот и мы, оказавшись в «Спартаке», сразу же ощутили проявление полного доверия и доброжелательности к нашим тренерам, которые в свою очередь вели себя точно так же по отношению к нам. И мы вовсю стремились платить им тем же.
Именно поэтому и удавалось каждому находить то, что он искал: тренерам - нужных для осуществления задуманного игроков, а футболистам - открывать для себя мир большого футбола.
А. Львов: В одном из недавних интервью на вопрос о том, создает ли тренер игроков или, на против, они создают тренера, наставник чемпионов мира итальянец Энцо Беарзот ответил, что, по его мнению, тренера создают игроки.
А что по этому поводу думаешь ты?
Р. Дасаев: Пожалуй, я считаю несколько иначе: тренер и игроки черпают силы в по-настоящему творческом контакте друг с другом, основанном на полном взаимопонимании и единстве взглядов на общее дело. Только при этом условии возможен рост каждого.
Не зря Константин Иванович любит говорить, что молодеет в работе с нами.
И к этому выводу я пришел после многих лет пребывания в «Спартаке» с удивительнейшими людьми и великолепными специалистами - Константином Ивановичем Бесковым и Николаем Петровичем Старостиным.
А. Львов: Что же главное, подмеченное в их работе, собирается взять с собой в новую футбольную жизнь будущий тренер Ринат Файзарахманович Дасаев?
Р. Дасаев: Умение видеть прежде всего в футболисте человека, а уж потом игрока.
ГЛАВНАЯ КОМАНДА СТРАНЫ
В сборную я впервые попал в семьдесят девятом году. Все случилось буднично, просто. В конце очередной тренировки Константин Иванович, как водится, проинформировал, где и когда состоится следующее занятие. И затем, чуть выждав, сообщил:
- ...А Хидиятуллин, Гаврилов, Ярцев, Шавло, Гесс и Дасаев завтра со сборной отправляются в Новогорск для подготовки к матчу с командой ГДР.
Мою фамилию Бесков почему-то назвал последней. Я сперва даже толком ничего не понял. Видно, устал и уже думал о том, как бы поскорее оказаться в душе под расслабляющей струей воды. Стоявший рядом Женя Сидоров, наверное, догадавшись, что я не расслышал самого главного, пошутил:
- Не отменили бы матч, Ринат. Узнают немецкие нападающие, что в воротах Дасаев, испугаются и откажутся от игры. Так что твой дебют в сборной может и не состояться...
Тут только до меня дошло, что сказал Бесков.
- Это правда? - все еще не веря услышанному, спросил я его, когда ребята уже ушли.
- Что правда?
- Ну, насчет сборной?..
- Конечно, правда, Ринат. Или ты считаешь, что не заслужил этого? - улыбнулся Константин Иванович.
Если быть до конца откровенным, о сборной я втайне подумывал. В газетах к тому времени меня перестали называть неопытным, начинающим. Напротив, чаще и чаще отмечали уверенность, надежность. А после Спартакиады народов СССР признали одним из лучших игроков в команде Москвы, в составе которой я завоевал первую в своей жизни золотую медаль.
Но главное - игра моя устраивала Бескова. И про себя я думал: если нашего «Старшего» пригласят возглавить сборную (а такие разговоры после ничьей с финнами, поставившей под угрозу выход нашей команды в финал европейского чемпионата, велись), то есть надежда, что он обратит внимание и на меня.
Словом, я ставил себе целью попасть в сборную. И с еще большим азартом трудился на бесчисленных зарядках и тренировках, не переставая повторять про себя: «Я должен, должен, могу...»
Выход в финал первенства Европы полностью зависел от результата матча в Греции.
Ровно за неделю до нашего отъезда в Афины должна была состояться последняя контрольная встреча в Лужниках со сборной ГДР - командой упрямой, «колючей», способной доставить неприятности кому угодно.
Кроме нас, в сборную были включены московские и тбилисские динамовцы и несколько игроков из других клубов. Киевляне сказались нездоровыми и на сбор не прибыли, что моментально породило среди болельщиков массу всевозможных разговоров и догадок.
Этими разговорами я не интересовался - не до того было. Тренировался, к ребятам присматривался, как и положено новичку, больше слушал и помалкивал. Но одно уловил сразу же: все, как один, быстро прониклись уважением к Бескову. Это видно было хотя бы по тому, как проходили тренировки, - интересно, с настроением. И конечно, все ждали, какой Константин Иванович на сей раз игровой план предложит.
Это стало известно на установке, когда он объявил, что в средней линии выступят Кипиани, Гаврилов и Максименков - полузащитники, организаторы, умеющие поддержать наступление. Значит, вариант Бесков предлагал атакующий, «спартаковский», в который верил, который любил.
Готовился я к матчу вместе с Колей Гонтарем - он из тех людей, с кем всегда легко и просто. Он уже тогда, несмотря на некоторую видимую угловатость, завоевал репутацию решительного, проверенного вратаря. Держал Николай себя со мной так, словно мы с ним давние друзья-товарищи.
Даже когда объявили, что на игру Бесков выбрал из нас двоих меня, Коля первым подошел ко мне и, ободряюще подмигнув, сказал: «Поспокойнее, Ринат. Главное, старайся все время держать себя в руках».
Я и сам понимал, что от этого многое зависит. Но чем меньше времени оставалось до начала матча, тем труднее становилось сдерживать все нарастающее волнение. На разминке казалось, что с ним удалось справиться. А когда матч начался, меня буквально заколотило.
Соперники знали, что перед ними «сырой» вратарь-дебютант (у них с информацией о сопернике дело хорошо поставлено), и старались не давать мне передышки - и верхом мяч в штрафную посылали, и били из любых положений.
В общем, работы хватало. И как-то незаметно к середине первого тайма волнение исчезло. А после того как удалось парировать два опаснейших удара Штрайха и Ридигера, почувствовал, наконец, уверенность и спокойствие, о котором говорил перед игрой Николай.
Матч хотя и товарищеский, но по накалу иному турнирному не уступал. Публика не скучала. Опасных
