Аллегории чтения. Фигуральный язык Руссо, Ницше, Рильке и Пруста

Ильзе Буддеберг (Buddeberg E. Reiner Maria Rilke. Eine innere Biographie. Stuttgart. 1954). имея в виду «Часослов», замечает, «что оценка [его] достоинств все же и поныне спорна», и цитирует произведения двух литературных критиков, для того чтобы показать разнообразие мнений. Один из них говорит об «отказе от себя во имя Бога... подобного которому со времен Гельдерлина не знала немецкая литература», тогда как другой утверждает, что было бы «сентиментальным недоразумением... усматривать малейший след серьезного религиозного чувства в этой книге» (Buddeberg Е. Op. cit. S. 531).

25

Люблю тебя. Закон сладчайший. Ведь  

с тобой сражаясь, мы росли и зрели: 

тоска по дому Ты — мы с ней посмели 

тягаться, но ее не одолели: 

Ты — песнь, которую мы молча пели. 

Ты — лес. откуда выйти не сумели. 

Ты — сеть. 

в которой чувства-беглецы засели. 

С каким величьем приступил Ты к делу 

в тот день, когда замыслил Свой посев! 

Мы разрослись под солнцем без предела — 

корнями вглубь, а ветви так воздев, 

что завершиться можешь ныне смело 

средь нас. и ангелов, и Приснодев. 

На скате неба руку укрепи, 

и то, что в нас темно Тебе.— терпи! 

(Пер. С. В. Петрова: цит. по: Рильке Р. М. Часослов. С. 37.)

26

Сложность перевода стихотворений Рильке, особенно ранних, совершенно очевидна в том варианте, который предложен Дж. Б. Лейсманом (Rilke R. М. Selected Works. London. 1960. Р. 38):

I love you, gentlest law, through which we yet 

were ripening while with it we contended, 

you great homesickness we have not transcended, 

you forest out of which we never wended, 

you song that from our silence has ascended, 

you somber net

where feelings taking flight are apprehended.

You made yourself a so immense beginning 

the day when you began us too.— and we 

beneath your suns such ripeness have been winning 

have grown so broadly and deep-rootedly, 

that you. in angels, men, madonnas inning, 

can now complete yourself quite tranquilly.

Let your right hand on heaven's slope repose 

and mutely bear what darkly we impose.

27

Единственное исключение содержится только в седьмой строке, где третье лицо [die Cefuhle] прямо указывает на чувства, на внутренний мир субъекта.

28

См.: Рильке Р. М. Часослов. С. 31.

29

Гераклитовец Кратил. известный истолкованием слов своего учителя о реке, в которую невозможно войти дважды (см.: Аристотель. Метафизика. Г 5. 1010 а 13-15). создал также оригинальное учение об именах вещей, в котором утверждал, что имена вполне соответствуют природе вещей, а следовательно. столь же изменяемы и текучи. как вещи, и так же одновременно истинны и ложны. как они (см.: Платон. Кратил. 428е-430а).

30

Эта первая версия «Книги о житии иноческом» появилась под заглавием «Die Gebete» в третьем томе полного собрания сочинений в шести томах. вышедшего под редакцией Эрнста Цинна. См.: Rilke R. M. Samtliche Werke. Frankfurt/Main: Insel. 1955-1966. Bd. 3. S. 305-373.

31

Насколько это возможно, буквальный перевод: «Моя комната и этот широкий простор. /стерегущий ночную страну — /одно. Я — струна. / натянутая над широкими, ревущими резонансами. // Вещи — пустотелые скрипки. / и внутри их — стонущая тьма: / жалобы женщин. / гнев поколений. / мечта и смятение... / Я должен дрожать / и петь, как серебро: тогда / Все будет жить во мне. / и то. что ошибочно в вещах. / будет бороться за свет. / что из моей танцевальной песни. / над которой клубится небо. / сквозь узкие жаждущие щели / падает / в древние глубины / без конца...»

32

Пер. см.: Бодлер Ш. Цветы зла. /И.: Высшая школа. 1993. С. 54.