— Кто?
— А это смотря куда. В ресторан — охранник. В дом на охраняемой территории — клиент. А выходит?
— Кто?
— Всегда охранник выходит первым! А у нас что? Охранников в вышибал превратили. Они двери открывают и за сигаретами бегают.
— А не должны?
— В их работу это не входит. Но, конечно, все бегают.
Курс обучения обходился мне в три тысячи шестьсот долларов.
Их надо было достать за три дня.
Не Роме же звонить?
Я вернулась в офис.
Рома позвонил сам.
— Что это было? — спросил он, еле сдерживая ярость.
Я уже забыла про лилипуток.
Когда Рома такой, я его даже боюсь. Хорошо, что он на телефоне, а не где-нибудь здесь.
— Тебе что, не понравилось? — Я пыталась казаться веселой.
— Ты совсем с ума сошла. Понимаешь? У тебя крыша поехала!
Мне захотелось плакать.
Не могу, когда на меня кричат.
— Ты кем меня перед офисом выставила? Мужем сумасшедшей?
Подумаешь… Если нормальный офис, то должны были посмеяться вместе.
— Извинись. И скажи, что ты была не права.
Я молчала.
По щекам полились слезы.
— Извинись.
Я чувствовала себя как бык перед красной тряпкой. Она застилала мне глаза, и хотелось на нее броситься. Просто броситься. Непонятно зачем.
— У тебя карта закрыта? И не будет открыта, пока не извинишься.
Он поспешил положить трубку. Но я перезвонила сама.
— Деньги? — закричала я. — Тебя уже давно может заменить банковский счет! Понимаешь? Ты сам стал в моей жизни всего лишь банковским счетом! На праздники ты не даришь подарки, ты даешь мне деньги — как cash-машина, да? Ты когда в последний раз сам что-нибудь мне купил? А?
— Да тебе ничего никогда не нравится!
— Да? Может, мне серьги не нравились? Или кольцо мое? Или тот браслет? Мне не нравится, когда фигню какую-нибудь покупают, про которую ты и сам знаешь, что это фигня! А разговоры? О чем у нас разговоры? Только про деньги! Сколько надо отнести в школу, сколько стоит моя гостиница, сколько — машина! Так? Вот ты ушел, а я знаешь что чувствую?
Рома молчал.
— Что денег нет! — торжествующе проговорила я. — Ты хочешь извинения? Получи: пошел ты в жопу со своими деньгами!
Я повесила трубку и испугалась. Не переборщила? Надо было сказать: «на фиг».
Вот я и осталась без денег.
А мне еще девушек надо обучать.
Может, бросить эту «Никиту»?
Нет, я это сделаю.
Машка придумала. И я сделаю.
А вдруг я бы тоже от передоза умерла?
Я представила себе, как холодеющей рукой пишу на листочке: «Не думайте обо мне…»
Ужас.
И меня хоронили бы в свадебном платье.
Оно на даче, в кладовке. Наверное, пожелтело за десять лет.
Артем бы плакал на похоронах.
Жалость прилипла к сердцу, как муха к липкой ленте.
