даже зовут Коко.
Влад смеется и говорит, что заведет себе игуану. Кто-то из его знакомых хочет свою отдать в надежные руки. Потому что ей каждый вечер надо свет включать, а этот знакомый домой периодически только под утро приходит.
— Даш, ты будешь ухаживать за моей игуаной?
Я улыбаюсь и не знаю, что ответить. Чувствую себя идиоткой без малейшего чувства юмора. Как они еще сидят со мной? Ресторан битком набит хохочущими девушками в летних майках, несмотря на то, что на улице минус девять.
Это уже потом, на заднем сиденье владовской машины, я придумала, как минимум, десяток великолепных ответов:
— Я научу ее говорить правильно.
Или:
— Я буду за ней ухаживать, если ты будешь ухаживать за мной.
Или…
Не важно. Поздно. Я молчала и улыбалась, как дура.
5
У Риты любовь с КБУ. Он очень симпатичный. Только маленький. В смысле роста. Ходит в галстуке и всегда все знает. У него красивая машина, похожая на машину Влада. Но он сам за рулем. Он бросает курить, поэтому на плече у него приклеен пластырь. Он смотрит на Риту невидящими глазами. Если закрыть ему глаза и спросить: «Во что Рита одета и какая у нее прическа?» — он не ответит. Потому что смотрит в глубь Риты. И все время берет ее за руку. Так романтично — когда мужчина все время дотрагивается до твоей руки. Рита счастлива.
КБУ пригласил нас с Ритой в ресторан. Столько ресторанов, сколько я посетила за последнюю неделю, я не видела за всю свою жизнь.
Я заказала теплый салат из морепродуктов. Любимое блюдо Влада.
Мы пили мартини. КБУ — виски с колой. КБУ звали Костей.
Прямо над нашим столом висела колонка. Играл джаз.
— Надо попросить, чтоб поменяли музыку! — капризно произнесла Рита. Я ее такой никогда не видела. — Что-нибудь повеселее.
КБУ с готовностью махнул официанту и попросил поставить другой диск.
Мы с Ритой клали лед в вино, а КБУ ругал нас. Он говорил, что мы не чувствуем аромат букета.
Я подумала про Влада. Я загадала: какая будет первая строчка следующей песни, так он ко мне и относится.
Я крутила в пальцах бокал. Ждала песню. Детский сад какой-то.
Когда заиграла музыка, Рита спросила меня, чему я так радуюсь.
Глупая улыбка соединила собой мочки моих ушей. И кажется, поплыла еще дальше — к затылку.
Это была группа «Звери». Песня «Все, что тебя касается, все только начинается».
На десерт заказали фрукты. Мандарины и виноград. Зимний набор витамина С.
Фрукты никто не ел.
Мы вышли, громко обсуждая, куда поехать танцевать.
В машине Рита села рядом с КБУ, а я, как всегда, на заднее сиденье.
— Ничего, что ты выпил? — поинтересовалась я.
— Ничего, — уверил КБУ.
Гаишник, который нас остановил, так не считал.
— Выпивали? — добродушно спросил он.
— Я? Да вы что? — КБУ протянул ему документы.
— Задерживаю права. До экспертизы.
— Какой экспертизы? — недовольно переспросил Костя и вдруг внимательно посмотрел на гаишника. — Эй, да вы сами выпивали!
— Штраф будешь платить? — Гаишник чуть отошел от машины.
— Я? Штраф? — закричал КБУ. — Да это вы под суд пойдете! Вымогатели! Напьются и пристают к честным гражданам! И угрожают еще! Где ваш жетон?
Гаишник протянул КБУ права.
— Езжай, езжай, сумасшедший!
— Нет, вы постойте! — не мог успокоиться Костя.
— Да отстань ты от него! — попросила Рита. Гаишник сел в машину и медленно выехал на дорогу.
— Не отстану! — кричал КБУ, нажимая на газ. — Пьяная гаишная морда! Я ему покажу, кто здесь выпивал!
Гаишник включил мигалку, но наша машина не отставала. Мы гнались за ним так, словно преследовали опасных преступников. При этом сами мы как будто были милиционерами.
Пролетев на огромной скорости несколько улиц, гаишная машина с мигалкой и сиреной влетела во дворик отделения милиции где-то в районе Новослободской. И остановилась.
КБУ дернул ручку дверцы. Рита вцепилась ему в рукав.
— Ты же пил! — закричала она. — Куда ты собрался! Поехали скорее отсюда.
Гаишник и еще два человека в милицейской форме направились к нам, помахивая дубинками. Мне стало страшно.
КБУ переключил скорость.
— Надо валить отсюда! — Машина резко дала назад, чуть не задев одного из милиционеров, и развернулась в сторону улицы.
Я смотрела в заднее окно, молясь о том, чтобы за нами не было погони.
— Вот дурак, что я к ним привязался? — удивился КБУ и расхохотался. — Нет, а как он сваливал? Вы видели? Вот идиот!
Рита осталась у КБУ. Никто не сообщит мне утром, какой наступил праздник.
Я заболела. Наверное, вчерашний лед.
Я проснулась на рассвете. Мое самое любимое время суток. Рассвет в космосе наступает шестнадцать раз в день. Я бы хотела жить в космосе. Я бы взяла с собой отрывной календарь — и все. Каждый день — праздник, и шестнадцать раз за день — рассвет. Счастье.
Меня знобило. Терминатор лизала мои пятки. И поскуливала.
Мне стало немного стыдно, что у Терминатора нет цветного комбинезончика и что мне никогда не приходило в голову взять ей инструктора по доге. Так же как дантиста и парикмахера. Хотя, конечно, дрессировщик ей бы точно не повредил.
Я лечилась народными средствами. Чай, мед, горчица в носки. Если болит голова — капустный лист на лоб. Теплый боржоми с молоком для горла.
В девять утра позвонила Владу.
Он был расстроен. Спросил, какая нужна помощь.
Я была расстроена еще больше. У него — выборы, а я тут с ОРЗ валяюсь.
Он попросил, чтобы я позвонила вечером.
Днем захотелось плакать. Какая невероятная глупость — болеть.
Я смотрела на номер Влада в моем мобильном. Не знаю, смотрела ли я хоть раз так же долго на какое- нибудь произведение искусства? И вызывало ли оно у меня такие же эмоции, как эти семь цифр?
Мне захотелось отправить ему sms. «Привет!»
Нет, глупо. А что?
«Мне уже лучше».
Но это может его обнадежить, а мне на самом деле совсем не лучше.
«Я чувствую себя плохо. Пожалей меня».
Да, отличное sms от учительницы к ученику. Женатому.
Вечером приехала Рита. Она надела специальную медицинскую повязку и накормила нас с Терминатором бульоном. Эту повязку ей КБУ дал. Чтобы она не заразилась.
Рита рассказывала про любовь. Как он исполняет все ее желания. А утром пожарил яичницу. И какая у
