мне рассказали это?
Прищуренный глаз Альфа, был мне ответом.
— Что? Неет! — заулыбался я. — Вам не кажется, что два заявленных идиота в семье, ровно в два раз больше чем нужно.
Однако Альф не улыбался, вместо этого он изобразил поклон и сухо сказал:
— Всё таки я бы не стал окончательно откидывать этот вариант, Ваше Высочество. Это единственное существо, которое он обожает и которое имеет на него влияние. Возможно это связано с чувством вины, — пустился он в психологические экзерсисы, но заметив мой предостерегающий взгляд моментально закруглился, — впрочем, это не важно. Важно то, что прямых наследников он и в грош не ставит, а ради этой убогой — готов на всё. В том числе и на… — он многозначительно посмотрел на меня.
В общем и целом выцыганил он из меня разрешение на осторожное прощупывание данной возможности.
Именно этот разговор мне и напомнили, оторвав от более важных дел. Альф стоял, ожидая моего решения.
— Идите вперёд, встретимся позже, — отпустил я Ханта и Мауни, ожидающим пока я не пошлю этого старого пердуна.
Несмотря на ярко выраженное недовольство последних, я подхватил старика под руку и прогулочным шагом направился в сторону зимнего сада.
— Что вы мне ещё расскажете, мой любезный друг, — приветливо обратился я к нему.
Оглянувшись по сторонам, что было на моей памяти в первый раз за всё время нашего с ним знакомства, Альф негромко щёлкнул пальцами и дождался, пока давящая на уши тишина не заполнила пространство вокруг нас.
— Ваше Высочество, — произнёс Альф. — По Вашему поручению я связался с двенадцатым герцогом.
— То есть ты смог добраться до него, — порадовался я.
— Не совсем, — казалось старик был в затруднении. — Дело в том, что у меня не было абсолютно никаких выходов на самого герцога…
— Да уж, — задумчиво сказал я, — явно птица не твоего полёта.
— … и действовать официально, я тоже не мог, в связи с тем, что мы решили… — тут он понял, что оговорился, причём очень хорошо оговорился. Однако не моргнув глазом он поправился — разумеется, Вы решили, мудро выбрав из нескольких предложенных решений…
Я сделал вид, что не обиделся, но зарубочку в памяти сделал и поторопил:
— Дальше.
— Видите ли, я списался с одним своим знакомцем из свиты герцога. Он человек и не обладает большой властью, однако имеет доступ, так сказать. Так вот, мы затеяли переписку, причём поначалу ничего крамольного и интересного в тех письмах не было. Однако потом, было сделано несколько тонких намёков и допущений. Я знал, что мой знакомый слабый человек, но никогда не пойдёт против своего господина из-за врождённой осторожности. Переписка резко прервалась, причём анализируя манеру письма, я готов заложить свою голову, что несколько абзацев, касаемо высказанных мной предложений принадлежат никак не перу моего знакомого. Очень, я бы сказал, осторожно и вскользь, автор тех строк пытается выведать о Вас. Причём по характеру задаваемых вопросов, меньше всего похожа на службу безопасности, скорее всего можно сказать, что у него личный интерес к Вам.
Незаметно мы миновали зимний сад и забрели в цветочную галерею. Я по прежнему держал Альфа за локоть, тот послушно следовал рядом. Мысли метались по черепу, создавая толпу и беспорядочный гул, где каждый вел дурную филиппику друг с другом. С одной стороны — прямого письма от герцога с согласием на встречу мы не получили, стало быть это может быть ловушка. С другой стороны. Почему я считаю герцога дурнее себя. Наоборот, насколько я знаю по рассказам, причём не только Альфа, но и своих друзей, то человек разноплановый. Так Хант сказал о нём с явным одобрением, что герцог является настоящим рыцарем, твёрдо придерживающимся древних традиций, сочетающим в себе бесстрашие и честь. И что с таким человеком, он с удовольствием бы познакомился, посетовав на то, что они до сих пор не представлены друг другу. Вспомнил парочку его военных подвигов в местных локальных конфликтах и охарактеризовал его с лучшей точки зрения.
От Мауни я же дождался совсем другой картинки, причём не затрагивающей его рыцарских качеств. Он наоборот говорил о его придворной жизни, о грязных интригах, в которых тот играл не последнюю роль. О неподобающем своему положению занятию торговлей, о предательстве. Самое интересное, что рассказывал он об этом не снисходительно, стараясь показать, что в мире нет приличных людей, а с такой неприкрытой завистью и злобой, что сразу чувствовалось его зависть к более удачливому, чем он сам, игроку.
Всё это настолько противоречило друг другу, что я заочно считал его человеком, заслуживающим самого пристального внимания.
Раздалось негромкое покашливание Альфа, словно очнувшись я увидел, что мы с ним умотали почти до самой домашней церкви. Радостно улыбнувшись, я отпустил его и спросил:
— Знаешь, мне кажется, что нам стоит прокатиться в столицу — навестить родителей, побыть при дворе. А? Как считаешь?
Альф молча поклонился и ушёл, тихонько поморщившись и потирая локоть.
Мы ехали «инкогнито» в столицу, причём я действительно надеялся, что инкогнито, а не как в прошлый раз. Впрочем ещё в самом первом городке, где мы остановились, я понял, что мои надежды тщетны. И теперь оценивал каждую ночёвку по степени инкогнитовости, не побоюсь этого придуманного мной слова (а что? Другим можно а мне нельзя?).
Всё таки насколько я изменился за прошедшее время. Сюда мы ехали тряской карете и разбитый полусумасшедший человек готов был заплатить тому, кто придумает рессоры. Сейчас же возвращается молодой дворянин, и не в сопровождении кучки санитаров и надсмотрщиков, с единственным зависимым от меня человеком и то считающим своего господина круглым идиотом, а с собственной свитой. Я вдохнул полной грудью воздух и огляделся. Смурной Мауни, с удовольствием бы оставшийся в поместье, трясся впереди и мою душу приятно кольнуло, что в седле я держусь гораздо лучше. Хант, постоянно носящийся вокруг конвоя, подобно охотничьему псу: раскрасневшийся, с румяным щёками, подбоченясь со смешком донимал герцога. Тот зло огрызался, но больше лениво и по привычке не спускать ничего «этому здоровому увальню».
Я с интересом прислушивался к перебранке, не вставая ни на одну из сторон, лишь поощрительно улыбаясь в никуда. Альф ехал в санях, накрытый шкурами, и постоянно мёрз, греясь по старому русскому способу, даже не зная о том, что он русский.
Опять вечером его никакого вытаскивать, — мелькнула мимолётная мысль, но я её быстро отогнал. Не моё дело.
Зимний лес нисколечко не отличался от моего родного, высокие ели задрапированные снегом и похожие на декорации к зимней сказке. Искристый снег, пусть пошло и не ново, но по другому и не назовёшь. Небольшой морозец, как раз такой, который заставляет дурачиться, а не стыло сжиматься с тоской вспоминая о тёплом доме. И тишина. Тишина даже нами не нарушаемая, казалось, что всё это существует здесь и сейчас, но как только наша процессия минует, так крепкий старик с седой бородой, красным носом и щёками, шубе и посохом, соберёт ёлочные игрушки и аккуратно уложит в сундук до следующий зимы. Аккуратно, заворачивая каждый предмет в тонкую папиросную бумагу, чтобы ни одна тварь, человеческая или нет, не замала ни своими грязными лапами или мыслями. Вот и слово пришло из моего прошлого, которым можно попробовать выразить моё настроении.
Я улыбнулся, глубоко вдохнул морозный, густой хвойный воздух и сказал негромко:
— Лепота.
Вот так вот, без надрыва, со спокойным восхищением. И как обычно, счастье полным не бывает. Подскакал капитан охраны, наглухо запоров момент единения с природой:
