поступком была женитьба на дочери двенадцатого герцога, но ты и тут сумел поднасрать и ребёнок родился мёртворождённым. Ты ничтожество… но это ты у меня в плену, а не я, — удалсоь мне вставить свою реплику.
Да это так, но все твои дворяне успели отметится у меня.
В это время в дверь стукнулись и в камеру смущаясь зашёл тюремщик, приволокший целый таз горячей воды. Пробормотав приличествующие случаю извинения, он поставил его в центре камеры и подвинулся пропустив внутрь емолодого тещедушного человечка, с большой сумкой. Высокопоставленный пленник с усмешкой наблюдал за моим удивлением.
Спасибо, братец, — сказал он тюремщику, подавая ему цельный золотой.
Тот аж выпучил глаза и проорал:
Рады стараться, Ваше Высочество!
Тщедушный залебезил, поудобнее устраивая его на табурете, и накладывая на лицо горяичй компресс.
Я развернулся и пошёл прочь, слыша негромкий смех за спиной.
Уже спускаясь с Мауни по лесенке вниз, я негромко позвал:
Густав.
По части появления и исчезновения, де Ширу мог бы позавидовать Чеширский Кот.
Да, Ваше Высочество.
Выясни, кто так заботиться о моём братце и с какой целью. К тому же мне кажется, что охрана башни немного страдает в плане излишнего рвения. Убедись, что всё нормально. И я хочу иметь списки моих дворян и одновременно больших друзей моего брата. Причём с пояснениями, а не просто перечисление имён.
Герольды проорали указ со всех башен: я уж не помню, что там было о братской любви и всепрощении, но люди плакали. Особенно их потрясло громогласно сделанное заявление брата, что он уходит в монастырь, где и примет постриг в качестве простого монаха.
Так же было объявлено, что в связи с примирением, прощаются все. Разумеется, знатные пленники должны были заплатить выкуп своим пленителям, но это было дело житейское, по крайней мере никто из них не попадал теперь под понятие заговорщики, а следовательно репрессий (читай казней) можно было не опасаться. Мои же воины тоже были довольны, пленники оставались у них, длЯ палаческих забав их не забирали, а деньги с рыцаря можно было стрясти не малые. Так что грандиозная пьянка, прекратилась через неделю. Мне пришлось закатывать пиры, на которых присутствовали все. Ну все громко сказано, однако в любом месте лагеря можно было достать кусок мяса и выпивку. За мой же стол запускались естественно не все. Мауни, Готфрид и иже с ними развернулись, занимаясь переговорами с жаждущими моего покровительства. Мы с братом прилюдно лобызались и говорили друг другу комплименты. Вот что интересно, некоторые гости общались больше с братом и церковниками, а не со мной.
Когда мы прощались, то глаза у него были торжествующие, да и вся делегация выглядела будто это они победители, а не мы. Мои же наоборот выглядели подавленными, но всё это на фоне ликующих подданных, было незаметно. Такое безобразие продолжалось до самого отъезда этой гоп компании. Причем создавалось впечатление, что из лагеря уезжают победители, а не побежденные. Так что настроение у всех у нас было в глубоком минусе. А что? Не каждому нравится чувствовать себя оплеванным. Лишь Готфрид и Мауни не выглядели неудачниками, а на мой вопрос: Почему? Ответил Готфрид:
Вы знаете, Ваше Высочество, либо Вы такой же хитрец, как Ваш дед, либо я поставил не на ту лошадь…
Мауни же стервец ничего не сказал, ну ещё бы, он был занят.
Всадник влетел в лагерь, не обращая внимания на выскакивающих из под копыт лошади — людей. Проклятия нёсшиеся вслед, его не смущали ни в малой степени. Хрипевший конь ронял пену и шатался. Охрана заслонила меня, шустро оставив приехавшего без шпаги. Тот был так измучен, что не обратил внисания на это вопиющее нарушение своих гражданских прав.
Ваше Высочество! — спрыгнув и опустившись на колено, он протянул мне свиток с кроваво красной печатью на верёвочке.
Мауни взял рукой в надушенной перчатке грамоту и передал мне, я подержал её несоклько секунд и отдал обратно. Хрутснул давленый сургуч и зашуршала бумага.
Ваше Высочетсво, — мне показалось, или голос Мауни дрогнул, — ужасные новости.
Окружающие с любопытством смотрели на него, но после моего вялого движения рукой, все оставили нас.
Ваше Высочество, Ваш брат и весь конвой… они погибли…
Вот они и всплыли, те дворяне, с которыми я и посылал побеседовать в своё время Мауни. Этакая пятая колонна, жаль сработала она немного позднее и не так как хотелось бы.
Ну и как? — поинтересовался я, вглядываясь в далёкую синь неба.
Мауни испытующе поглядел на меня, пытаясь решить что-то для себя, а потом сказал:
К несчастью, Вашего брата повезли через ту самую деревню, в которой погибло более половины жителей…
И он замолчал. Я не стал торопить его, всё так же любуясь закатом. Наконец он продолжил:
Стража, набранная Вами из солдат верных Вам дворян, не смогла отсановить эту толпу, — и он опять замолчал. — В общем он мёртв и смерть его не была лёгкой, Ваше Величество.
Разумеется, Королём я ещё не был, чисто технически; но этими словами Мауни дал понять, что основное препятствие между мной и троном — убрано.
Глава 4
1
