движения лесоруба.
— Это не помешательство, а?
— Нет, — ответила Ранегунда, сама удивляясь тому, как спокойно звучит ее голос. — Он в обмороке. Нюхательная соль приведет его в чувство. — И, помолчав, добавила: — Дай ему пива, когда очнется. И чем-нибудь покорми.
Винольда кивнула и направилась к Калифранту.
Но Калфри решительно встал у нее на пути.
— Нет, — заявил он. — Его немощь может перейти на ребенка. Пусть поднимается сам.
Винольда с невозмутимым лицом последовала за Калфри, сказав в свое оправдание лишь одно:
— Он мой муж.
Отказ Винольды помочь лесорубу окончательно рассеял толпу. Капитан Амальрик подошел к Ранегунде. В глазах его не было и тени волнения.
— Мы прихватим с собой трех мулов и четырех неоседланных лошадей, — сказал он. И пояснил после паузы: — На всякий случай.
— На какой? — спросила Ранегунда, стараясь подавить охватившую ее дрожь.
— Кто его знает, — сказал капитан. — Лес есть лес. — Он пожал плечами. — Как говорится, мало ли что.
— Хорошо, — сказала она, — забирайте мулов и отправляйтесь. И наденьте латы — так будет надежней.
— Да, — кивнул капитан Амальрик. — Мы не станем обедать. Распорядитесь, чтобы повара выдали нам сыр и хлеб. — Он кашлянул и громовым голосом объявил: — Всем, кто не едет с нами, стоять на местах и нести службу, не отступая от расписания, а на северной башне разжечь пораньше огонь. — Его выпуклые глаза вновь нашли Ранегунду: — Если у вас нет возражений, я возьму кроме назначенных вами Калфри, Осберна и Северика еще семерых свободных от караула людей.
— Шестерых, — ответила Ранегунда. — Я еду с вами. Дуарт заменит меня.
— Герефа! — Капитан Амальрик опешил. — Воин из вас неважный.
— Пусть так, — решительно заявила она. — Но, думаю, это мой долг.
— Вовсе нет, — возразил капитан. — Вот ваш брат — тот мог бы возглавить подобный отряд: он был отменным бойцом в свое время. А вы едва управляетесь с коротким мечом и совершенно не владеете алебардой. Если вы отправитесь с нами, кому-то придется постоянно вас опекать, отвлекаясь от дела. К тому же еще неизвестно, с чем мы там столкнемся. Если все сказанное тут правда, нам, скорее всего, придется схватиться совсем не с людьми.
— А с медведями, — подсказал, крестясь, Орманрих. — С волками и с кабанами.
— Вот-вот, — кивнул капитан Амальрик. — Со всей охочей до падали лесной живностью. Подумайте сами, зачем это вам? Оставьте нам эту работу.
Ранегунда задумалась, разрываясь между чувством ответственности и здравым смыслом явно державшим сторону капитана.
— Я все же должна отправиться с вами, — наконец заключила она.
— А если нас там поджидают датчане, — продолжил капитан Амальрик, решивший, отстаивая свою точку зрения, привести все резоны, — вы явитесь для них просто подарком. Они, безусловно, сделают все, чтобы вас захватить, а потом, вдосталь натешившись с вами, затребуют с нас немыслимый выкуп. Независимо от того, чем кончится дело, вы уже не останетесь тем, что вы есть.
Ранегунда внутренне содрогнулась, вспомнив глаза Мило, побывавшей в лапах датчан.
— Да, похоже, вы правы. — Она одернула рукава камзола. — Ладно. Выбирайте людей и езжайте. Помните, мы закроем ворота, если вы не вернетесь до темноты.
Капитан Амальрик перекрестился, то же сделали лесорубы.
— Если мы не вернемся до темноты, вы поймете, что для лесного сражения нужен много больший отряд, чем наш.
Он поднес руку ко лбу и пошел через плац, на ходу скликая своих подчиненных.
Орманрих следил за ним в полном оцепенении.
— Достойный солдат. Такой, каких мало, — выразил он наконец свои чувства.
— Он позаботится о твоих людях. — Ранегунда кивком указала на Руэля и Клевика и вдруг заметила, что Калифрант шевельнулся. — Эй, помогите-ка ему встать!
— Он встанет, — заверил с угрозой в голосе Орманрих. — Он сейчас вскочит у меня как ошпаренный.
Руэль склонился над Калифрантом и взял его за руку.
— Лучше вставай, — посоветовал он, когда тот приоткрыл глаза.
Калифрант дважды моргнул, соображая, что с ним такое, и резко сел.
— Меня… погонят в лес?
— Нет, за тебя поедут другие, — с суровостью в голосе произнесла Ранегунда. — Хотя непонятно, чем ты лучше их.
Калифрант покраснел и самостоятельно поднялся на ноги.
— Мне… мне очень стыдно, — пробормотал он, пряча глаза.
— В другой раз держи в узде свою трусость, — отрезала Ранегунда и уже другим тоном добавила: — А сейчас отправляйся домой. Скажи жене, пусть положит тебе на лоб мокрую тряпку.
— А также погрузи ноги в свиную кровь: она придаст тебе силы — и обвяжи красной ниткой потолочные балки, — сказал Орманрих. Когда лесоруб поплелся к воротам, он огорченно покачал головой: — От этой троицы одно беспокойство, а Калифрант самый слабый из них. С виду он здоровяк, но в нем нет сильной хребтины. Он весь трясется в конце каждого дня.
— Калифрант справляется с работой, — заступился за друга Руэль. — Мы помогаем ему, нас ведь трое.
— Да, — согласно кивнул Орманрих. — И все же не лучше ли подыскать ему работу полегче? Пристроить его, например, к рыбакам?
— Но там одни старики и калеки! — воскликнул Клевик. — А Калифрант еще молод и в целом здоров.
Орманрих взглянул на Ранегунду:
— Что мне делать, герефа? Вы видели сами, как он упал. Такое с ним нет-нет да бывает, и он так устает, что даже на праздниках сидит сиднем. А еще он жалуется на боли в спине и у него холодеют руки.
— Осматривала ли его Винольда? — спросила Ранегунда и вдруг подумала, что было бы вовсе не лишним, если бы на лесоруба взглянул Сент-Герман.
— За ним ухаживает жена, — сказал Руэль. — Он только ей доверяет.
— А спина как болела, так и болит, — возразил Орманрих. — И руки все время как две ледышки.
Это уже превысило меру терпения Ранегунды, и она властно прищелкнула языком.
— Когда завершится история с мертвецами, тогда и решим, как быть с Калифрантом. А сейчас нам не до него.
«А до кого же?» — мелькнуло в ее голове, и с языка внезапно слетело:
— Брат Эрхбог! Для достойного погребения умерших нужен священник, а я чуть было не забыла о нем!
Она отвернулась от удивленных селян и, не сказав им ни слова, побежала к часовне, надеясь, что монах не совсем утратил представление об окружающем, от зари до зари отбивая поклоны и непрестанно при этом молясь.
Ее настойчивый стук в дощатую дверь получил быстрый отклик. Брат Эрхбог возник на пороге и ворчливо спросил:
— Герефа? Зачем ты пришла?
Ранегунда кратко изложила суть дела.
Брат Эрхбог с большим достоинством перекрестился и величаво кивнул.
— Это воистину так. Нельзя допустить, чтобы старые боги или демоны вселились в тела погибших. — Он сузил глаза и с видимой неохотой прибавил: — Ты поступила правильно, обратившись ко мне.
