предусмотренного условиями конкурса «музыкального номера на вольную тему». По приезде в Киев, представляя нашу программу полусонному чиновнику, члену оргкомитета конкурса, мы объяснили, что эту композицию написал негр, подвергшийся жестоким истязаниям со стороны американских империалистов за то, что он требовал свободы для чернокожих американцев. Суть же этого музыкального произведения, пояснили мы, заключается в выражении музыкальными средствами душевной боли угнетенного человека с черным цветом кожи...
— Фамилия композитора? — открыл блокнот чиновник.
— Эмиру Кастро, — сказал я первое, что пришло в голову.
— Родственник Фиделя Кастро, что ли? — оживился чиновник.
— Конечно, — ответили мы недружным хором. Но, тут же, спохватившись, уточнили, что, дескать, конечно же, родственник, но только по материнской линии...
— Молодцы, ребята, — похвалил нас чиновник и, сделав отметку в блокноте, куда-то заторопился.
Мы полагали, что на этом расспросы закончились, но недремлющее око цензуры вышло из своего полусонного состояния...
Через какое-то время, уже перед самым просмотром, к нам подошел некий комсомольский работник, также представитель оргкомитета.
— Произведение, которое вы будете исполнять, написал Фидель Кастро?
Мы уже не помнили толком, что наговорили первому представителю, и попытались уйти от ответа, но не тут-то было. Комсомольский работник взял у нас ноты и пошел, как он сказал, проконсультироваться. Мы тогда подумали, что наше участие в конкурсе закончилось, но вернувшийся вскоре комсомольский работник возвратил нам ноты и сообщил, что правильная фамилия автора подготовленного нами музыкального произведения вовсе не Кастро, а Крустру. Он - один из лидеров движения за права негров. Еще он сказал, что, по его мнению, зал лучше бы проникся замыслом композитора, если бы, во время исполнения музыкального произведения, известный по тем временам артист - весьма солидный и уважаемый человек, выступил с чтением соответствующих идеологических стихов... Что было делать? Конечно же, мы согласились...
Первые номера нашего выступления были традиционными, и комиссия их приняла весьма благожелательно. Затем пришла очередь «музыкального номера на вольную тему». В сопровождении тяжелой «космической» рок-музыки артист с пафосом говорил в рифму о борьбе угнетенных народов мира за свободу... Представляете такое сочетание?
Провал, разумеется, был полнейший, и с конкурса мы «вылетели с треском»...
Колеса по рельсам — тук-струк, тук-струк, тук-струк... Чайная ложечка о стакан — дзик-дзук, дзик- дзук, дзик-дзук... Кто-то ложечкой сахар в чае размешивает и по стакану ударяет... Мама всегда учила, что хорошо воспитанный человек не будет стучать ложечкой о стакан...
Я с детства знаю, что стучать ложечкой неприлично, но иногда, все-таки, постукиваю... Мама с укоризной смотрит на меня: постыдись, у нас ведь гости... Это она о Тане... Мы втроем — мама, Таня и я — сидим у нас в гостиной и пьем чай... С бисквитным тортом... Мама приготовила... Вкусный...
С Таней я познакомился в кафе, на каком-то торжестве. Наш ансамбль туда пригласили играть, а она, тогда еще студентка нархоза, была среди гостей. Познакомила нас одна наша общая знакомая. Таня мне сразу очень понравилась, мы разговорились, и я дал ей номер своего домашнего телефона... Позвонила она где-то через месяц. Трубку взяла мама и, узнав, что звонит Таня, сказала примерно следующее: «Лени сейчас нет дома, но я знаю, что вы с ним встречаетесь, и очень хотела бы с вами познакомиться. Приходите к нам домой». А сказала так мама потому, что я в это время, действительно, встречался с Таней, только другой...
Возвращаюсь я вечером домой, а мама мне и говорит: «Звонила твоя Таня, очень обаятельная девочка, я с ней с удовольствием поговорила и пригласила ее на завтра к нам на чай. Ты же сам никак не соберешься это сделать...». Я попытался объяснить, что только сейчас был у Тани, и не понимаю, зачем она звонила. Мама не стала слушать моих объяснений и сказала, что мне уже 21 год и что вообще, пора уже бросить искать приключения, а вместо этого нужно жениться и подарить ей внуков. На мои объяснения, что звонила совсем другая Таня, и что я вовсе с ней не встречаюсь, мама, опять-таки, не обратила никакого внимания.
Вечером следующего дня Таня, как и обещала, пришла к нам. Мы пили чай с тортом, разговаривали о чем-то, и вдруг мама говорит: «Дети, а почему бы вам не пожениться?»
«Ну, что, Таня, — пошутил я тогда, — раз мама советует, может, и в самом деле поженимся?»
— Яне против, — очень спокойно ответила Таня, чем немало меня удивила...
После этого вечера я всерьез решил проверить ее чувство юмора, проверка дала неожиданные результаты: очень скоро состоялась свадьба, а еще через три недели мы расписались.
В те годы не было такого свадебного сервиса, как сейчас, зато время было веселое... Во всяком случае, в ЗАГС мы приехали на машине «Скорой медицинской помощи», которой управлял мой товарищ. А на свадьбу нас привез другой мой товарищ —уже на милицейской машине...
Мы с Таней жили на поселке Котовского, в одной комнате с моим братом. Я работал на трех работах: сутра — на стройке, как строительный рабочий, после работы преподавал плавание в детской спортивной школе, а вечером играл с оркестром и пел в ресторане гостиницы «Лондонская». Нужно было зарабатывать на квартиру...
В пристанционном буфете включили освещение. Там, пожалуй, будет не так холодно, и вообще...
— Это вы играть на свадьбу? — послышалось сзади. Мы оглянулись. К нам не спеша, враскачку, подходил парень. Рост — под два метра, вес, пожалуй, центнера на полтора, на лице — обаятельная улыбка. — Я Ваня, меня председатель за вами прислал. — Он протянул руку, и мы по очереди, называя себя,
