смерть. Кир хотел, чтобы его войско не походило на разноплеменной сброд, а напоминало стиснутый кулак, где все пальцы были за одно и подчинялись единой его воле.
Перед дальним походом Кир, как это делал всегда, провёл смотр своему войску. Окружённый большой свитой приближённых, царь расположился на правом берегу Евфрата, на высоком холме, на расстоянии примерно тысячи локтей от города. У подножия холма, на равном удалении друг от друга, стояли «бессмертные», оберегая покой владыки.
Кир с высоты смотрел на проходивших внизу воинов, и внутренняя гордость наполняла царя. Когда персы, под его началом подняли восстание против царя Астиага и сбросили иго мидян, они представляли собой немногочисленный народ, селившийся по горным ущельям и плативший дань сначала ассирийцам, а потом мидянам. Потребовалось пятнадцать долгих лет непрерывных походов, чтобы эти вчерашние пастухи завоевали для него полмира. Войско было его детищем и Кир не жалел сил и золота для его наилучшего устроения. По сигналу царя царей разнузданная орда за один день могла слиться в монолитный кулак и ударить туда, куда указывал владыка. Один Ахурамазда — творец неба, земли и человека, знает, сколько сил и хитрости ему пришлось приложить, чтобы сделать из полудиких кочевников первоклассных воинов.
Первым у подножия холма появился знаменосец на коне, под золоченой попоной. Высоко над головой он поднимал знамя, на котором был изображён золотой орёл – священная птица персов и военный знак рода Ахеменидов. Через мгновение пошли войска, и свита царя внутренне напряглась и подобралась. Они знали, что от всевидящего ока Кира не могла укрыться ни одна небрежность. Если такое случалось, то тогда пощады не жди.
Вначале стройными рядами прошла пехота, разделённая на ровные отряды по тысячи человек в каждом. Десять отрядов, в свою очередь, составляли полк. За ними сотрясала землю тяжёлая пехота, вооружённая ассирийскими булавами, топорами и секирами прошествовала ведомая своими командирами. Затем прошла лёгкая пехота, с обнажёнными мечами и луками, основным оружием персидской пехоты. Некоторые отряды шли с длинными, не менее двух локтей, копьями. У каждого полка был свой щит, отличимый от другого по форме и цвету. Последними прошли пращники, набранные из простого народа. Одеты они были в кожаные панцири и фригийские шапки, закрывающие затылок и уши.
Ещё не улеглась пыль после тяжёлой поступи множества пеших людей, как перед царём показались конники, вооружённые луками и мечами, с закинутыми за спину большими округлыми щитами. Конница шла нескончаемым потоком и, казалось, ей не будет конца. А затем понеслись колесницы. В своё время Кир заменил их на более прочные, а воинов, которые ими управляли, велел одеть в доспехи. Они представляли собой грозную силу, и Кир помнил, какую сумятицу они внесли в войско вавилонян под началом пасынка Набонида, Бэлшаррууцура, когда они пытались отстоять свой город. Наматывая на свои острые серпы вражеских воинов, они заставили неразумных повернуть вспять и, тем принесли Киру победу. Земля гудела от тысяч и тысяч ног. Казалось, сам воздух был напоён бряцаньем оружия, ржанием лошадей и криками погонщиков колесниц...
...Только к вечеру, когда солнце уже наполовину исчезло в голубых водах Евфрата, последний солдат прошёл перед царём царей. Кир остался доволен увиденным, и свита вздохнула с облегчением, почувствовав доброе расположение царя. Среди приближённых стал раздаваться негромкий говорок и послышался лёгкий смех.
Царь встал и сказал, ни на кого не глядя:
-Я доволен... Завтра выступаем на массагетов. Я чувствую, что боги будут на нашей стороне, – он повернулся к одному из вельмож, замершему рядом. В знак почтения тот склонился в поклоне, обнажив седую голову. Царь только сейчас понял, что его верный Гарпаг уже очень стар. В своё время Гарпаг участвовал в пленении лидийского царя Креза и подчинил Киру Ионию и Карию, а затем взял в плен милетского тирана Гистиея, сына Лисагора. Но время быстротечно и оно добавляет немощи в некогда ещё крепких людей. Царь решил, что после похода на Египет отправит Гарпага к себе в Лидию, а на его место подберёт молодого. А пока решил не обижать и не расстраивать старика: - Гарпаг, проследи, чтобы войска вышли ещё до рассвета. И отправь вперёд разведчиков. Мы должны знать все передвижения этого дикого народа.
С этими словами Кир, сопровождаемый охраной, удалился в свой шатёр.
Солнце ещё не взошло, а войска, ведомые своим полководцем, оставили позади большой и шумный Вавилон и направились в сторону Аракса, полноводной реки расположенной на северо-востоке.
До неё было восемь дней пути. Она служила границей между завоёванной Киром Вавилонии и дикими племенами. Часть войска, в основном пехота, погрузилась на суда и по обоим рукавам Евфрата стала сплавляться вниз по течению. Сам Кир, оставив в Вавилоне почти весь двор, и взяв с собой только ближайших людей, отправился посуху. Он рассчитывал, что для усмирения диких кочевников не потребуется много времени и вскоре он должен вернуться обратно, в Вавилон. Здесь надо будет готовиться к новому походу – на Египет. Нехорошее предчувствие, последнее время, не оставлявшее царя, после смотра войска – схлынуло, исчезло без следа. Он опять был полон сил и решимости.
Через пять дней пехота присоединилась к основному войску, а облегчённые корабли под началом опытных флотоводцев отплыли дальше. Они должны были по протокам, соединяющие две великие реки, приплыть в условленную точку на Араксе и там соединиться с царскими войсками.
Ещё через день пути показались первые вражеские всадники. Одетые в шкуры, на не высоких лохматых лошадях, они появлялись, словно из-под земли на курганах по ходу движения персидского войска. Что-то злобно крича и потрясая нагайками, кочевники всё время маячили вдали, заставляя сторожевые дозоры не смыкать глаз ни днём, ни ночью и постоянно быть начеку. Стоило к ним приблизиться на полёт стрелы, кочевники разворачивались и исчезали среди бесчисленных барханов. Напоминая духов степей – неуловимых и зловещих. Вскоре они появлялись вновь и так повторялось раз за разом.
Сотник Араш ехал в центре конной тысячи, во главе своей сотни. Он происходил из племени Пасаргадов, из которого был сам царь, и сотник очень гордился этим. Самым сильным и жгучим его желанием было попасть в ряды «бессмертных» и стать телохранителем самого повелителя. Но того, что он был одного с ним племени – не достаточно. Столь высокую честь надо заслужить и Араш ждал удобного случая, желая проявить себя. Может тогда начальник личной охраны владыки заметит его усердие и порекомендует самому царю. А там… От переизбытка чувств Араш вздыхал и причмокивал губами, продолжая настороженно осматриваться по сторонам. Его сотня, вооружённая короткими мечами и луками, состояла в основном из лидийцев, но были в ней и мидяне, и милитяне, и даже два гордых ионянина, За короткий срок Араш сумел их сплотить, перемешав между собой. Вколотив в людей нагайкой, что среди них теперь нет ни мидян, ни лидийцев, ни представителей других народов. А все они являются воинами великого персидского царя Кира, из рода Ахеменидов. Араш видел, что так поступают другие командиры сотен и тысячей, и следовал их примеру.
Арашу, как и другим, не давали покоя конники на курганах. У него так и чесались руки, пустить коня в намёт и, распластавшись на спине полудикого животного, достать лук и посылать певучие стрелы, одну за другой, туда, где толпятся эти дикари… Араш даже скулы сжал так, что заскрипели зубы.
Он оглянулся по сторонам и увидел, что Мазарес, начальник тысячи, в которую входила его сотня, едва уловимо махнул позолоченной нагайкой. Жест был недвусмысленным и Араш, повинуясь приказу, подъехал ближе.
-Повелитель будет доволен, если один из этих, - нагайкой Мазарес показал на ближайший курган, - будет валяться в пыли у его ног. А того, кто это сделает, ждёт награда.
«Вот оно. Неужели…», - от нахлынувших чувств сердце у Араша готово было выпрыгнуть из груди.
-Я поручился за тебя… Не омрачай моих помыслов, не заставляй думать, что я ошибся в тебе, - Мазарес впервые посмотрел на сотника, - доставь одного из этих дикарей к шатру повелителя, и я тебя не забуду.
Араш не стал ничего говорить в ответ, а только приложил правую руку к груди и слегка наклонил голову. Затем, развернув коня, умчался к своей сотне.
Прошло немного времени и сотня, ведомая Арашем, рассыпавшись цепью, уже неслась туда, где гарцевали вражеские всадники. Правое и левое крыло немного опередило центр, где находился сам Араш, стараясь напасть с флангов и отрезать скифам путь к отступлению. Несмотря на бешеную скачку, Араш
