настроения, и это спасло Херасмию... Царь посмотрел на, по-прежнему, склоненного воина. Чем-то он ему понравился. Чем, он и сам не знал. Кир редко ошибался в людях, особенно в воинах. Он знал эту касту. Знал и уважал. Наверное потому, что сам был одним из них. За это и любили его войска и охотно шли под его руку ещё вчерашние враги. В воине, который стоял перед ним, не было рабской покорности, а сквозила сила и уверенность. Кир тронул коня. Проезжая мимо, спросил:
-Как тебя зовут? И из какого ты рода?
-Я Араш, из племени Пасаргад.
-Хорошо, я тебя запомню, – и добавил: - Готовься к переменам в своей судьбе, воин.
У Кира поднялось настроение. Это происходило всегда, когда он беседовал с простыми воинами. В такие минуты Кир чувствовал своё единение с войском и ощущал себя опять молодым и сильным. Таким, как в молодости. Когда, победив царя Астиага и мидян, он объединил два царства в одно, и перенёс свою столицу в Сузы или, как тогда говорили в Шушаны... Как давно это было... Именно сейчас, когда победа стала так близка, на царя, неожиданно для него самого стала наваливаться усталость. В такие минуты хотелось бросить всё и целыми днями сидеть в шатре и слушать музыкантов, услаждающих слух, и смотреть на танцовщиц, услаждающих взор. Но Кир понимал, что рано вынимать ногу из стремени и останавливать бег своего коня. Остановись он на месяц или два, отойди от дел, и зашевелятся враги во всей его огромной империи. Поднимутся не до конца усмирённые греческие города, зашевелится Лидия. Гонцы доносят, что происходят волнения на границе с Индией, да и в самой Вавилонии, которую он покинул не так давно, ещё не всё спокойно…
Настроение опять испортилось. Царь круто повернул коня и, ни глядя по сторонам, поскакал к своему шатру. Свита поспешила следом. Херасмия на миг остановился около склонённого воина и поднял плеть, собираясь перетянуть согбённую спину сотника. Но рука замерла в воздухе и визирь, зло сплюнув, вместо сотника огрел своего коня. Тот, от неожиданности, взвился на дыбы и рванулся вперёд, обсыпав человека мелким камнем из-под копыт. Когда процессия удалилась, Араш поднялся с колен, отряхнулся и вновь принялся за прерванную работу, гадая, что могут означать слова царя…
На третий день плоты и мосты были готовы. Воины, воодушевлённые гаданием, рвались в бой, и Кир уже готовился отдать приказ о начале переправе. Но тут царю доложили, что у противоположного берега сгрудилось около десятка всадников, и просят разрешение на переправу.
«Неужели одумалась, скифская царица? – пришло в голову Киру. – Увидела мои тысячи и решила заключить перемирие?»
Послов он принял не сразу, а в назидание продержал полдня около своего шатра. Сам же в это время велел позвать танцовщиц и музыкантов. Послы, видя к себе такое пренебрежение, искусали все нагайки, но поделать ничего не могли, а сидели на земле, окружённые тесным кольцом персидских воинов.
Царь дозволил им предстать пред свои светлые очи только во второй половине дня, когда солнечный бог Митра склонил свой диск почти к самому горизонту. Послов было двое и, войдя в царский шатер, они не стали падать ниц, как делали это персидские вельможи, а только, в знак приветствия, едва наклонили головы. Поражённые великолепием, они украдкой оглядывались вокруг.
Столпившиеся вокруг персы тоже разглядывали тех, с кем вскоре придётся скрестить оружие. Скифы были среднего роста и крепкого телосложения. Длинные волосы свободно спадали на плечи, забранные для удобства, обручем. Глаза смотрели спокойно и настороженно. Одеты они были по варварскому обычаю в длинные кожаные штаны, заправленные в невысокие мягкие сапоги. На одном была одета куртка, мехом наружу, на другом льняной кафтан. У того, что постарше одежду дополнял войлочный башлык. Талию стягивали кожаные пояса с пустыми ножнами. Было видно, что без оружия они чувствовали себя не уютно, но старались не показывать этого.
Старший выступил вперёд и заговорил. Произносил слова он спокойно, но глаза его при этом метали молнии. К уху царя наклонился переводчик, взятый из Вавилона, и начал переводить варварскую речь.
-Моя царица, которая владеет всеми скифами-масагетами, кочующими по ту сторону Аракса велела тебе передать следующее, царь мидян, - Скиф на мгновение умолк, а потом начал нараспев произносить послание Томирис. - Царь мидян! Отступись от своего намерения. Ведь ты не можешь знать заранее, пойдет ли тебе на благо или нет сооружение этих мостов. Оставь это, царствуй над своей державой и не завидуй тому, что мы властвуем над нашей. Но ты, конечно, не захочешь последовать этому совету, а предпочтешь действовать как угодно, но не сохранять мир. Если же ты страстно желаешь, напасть на массагетов, то прекрати работы по строительству моста через реку. Переходи спокойно в нашу страну, так как мы отойдем от реки на расстояние трехдневного пути. А если ты предпочитаешь допустить нас в свою землю, то поступи так же. – Скиф замолк, а потом добавил: - Это всё, что велела тебе передать моя царица.
Скифских послов отпустили, велев им дожидаться царского ответа снаружи. А в шатре, тем временем, начался совет. Большинство вельмож высказывались за то, чтобы не переходить Аракс, а дожидаться Томирис с её войсками здесь, на этой земле. Кир повернулся к сыну. Но тот молчал, а только в задумчивости покусывал длинный ус. Кир внимательно выслушал всех, ещё не решив, как поступить. Неожиданно взял слово Крез, с недавнего времени присутствующий на советах и имеющий такое же право голоса, как и остальные.
-Царь! – начал Крез. - Я уже раньше, после того как Зевс предал меня в твои руки, обещал тебе сколь возможно отвращать всякую беду, грозящую твоему дому. Мои тяжкие страдания послужили мне наукой. Если ты мнишь себя бессмертным и во главе бессмертного войска, то мое мнение, пожалуй, тебе бесполезно. Если же ты признаешь, что ты только человек и царствуешь над такими же смертными людьми, то пойми, прежде всего, вот что: существует круговорот человеческих дел, который не допускает, чтобы одни и те же люди всегда были счастливы. Так вот, в настоящем деле я держусь другого мнения, противоположного мнению твоих вельмож. Ведь если ты допустишь врагов в нашу собственную землю, то вот какая грозит нам опасность: потерпев поражение, ты погубишь всю свою державу. Ведь совершенно ясно, что, одолев тебя, массагеты не побегут в свою сторону, но вторгнутся в твои владения. В случае же победы над врагом твой успех, думаю, будет вовсе не так велик, как если бы ты победил массагетов в их стране, и стал преследовать бегущих. Я хочу сравнить твои преимущества и их: ведь, разбив неприятеля, ты сможешь прямым путем вторгнуться во владения Томирис. Да и, кроме того, Киру, сыну Камбиса, было бы постыдно и нестерпимо подчиниться женщине и позволить ей вторгнуться в твою страну! Поэтому я полагаю, что нам следует перейти реку и подвинуться вперед на столько, насколько отступит враг, и лишь на их земле начинать сражение… А дальше предлагаю сделать вот как. Я думаю, что скифы ещё не вкусили благ персидской жизни, и им незнакомы её большие удовольствия, и великие наслаждения. Поэтому, нужно устроить для них обильное угощение. Для этого зарезать множество баранов и сверх того выставить огромное количество сосудов цельного вина, а также всевозможных яств. Потом советую оставить в лагере часть нашего войска, уже не годную к битве, а с остальными возвратиться к реке и там затаиться. Если я не ошибаюсь, неприятель при виде такого огромного количества еды, кинется на неё, даже не раздумывая. Нам же останется только неожиданно напасть на них и прославить себя победой. Вот что я предлагаю совершить... Я всё сказал. – Крез замолчал и сел на своё место.
Царь задумался. Едва ли не первый раз в своей жизни он не знал, как поступить. План, предложенный Крезом, был хорош. Но Кир привык побеждать в открытом бою, а не путём коварства и обмана. Но тут ему опять вспомнились рассказы деда его, Астиага. Как мидийскую землю топтали дикие полчища скифов, принося с собой произвол, разбой и разорение. Ожили в памяти царя красные костры, пылающие в чёрном, ночном поле, снова слышались хриплые голоса скифской орды и конский топот их лохматых и злых лошадей. Вопли, женский плач и крики детей, оглашающие мидийские города. Подстёгнутое этими воспоминаниями, верное решение пришло быстро.
-Я принял решение. Мы переправимся на тот берег, вступим в земли массагетов и там примем бой. Передайте об этом послам, - сказал Кир.
Двое скифов, выслушав решение царя, покинули расположение персидских войск, унося ответное послание в родные кочевья.
Совет закончился, и царь остался один. Он встал с трона, сбросил на руки рабов праздничную одежду, оставшись в мидийском нижнем одеянии, пурпурного цвета. На секунду Кир вспомнил, что когда был молодым, очень любил носить простую кожаную одежду, а любимым его одеянием был грубый плащ из толстой шерсти, который так хорошо защищал в плохую погоду. В то время он не стремился к роскоши, и только ножны короткого, широкого меча, сверкали золотом и дорогими камнями.
