– Похоже, я не произвожу на вас особого впечатления, – заметил Моль.
– Вовсе нет. Я просто устал.
Ему сейчас еще предстояло вернуться в Тихуану и перевезти Дег Даль Иля из номера в отеле «Цезарь» на фирму. И это еще не конец.
– Забрать вашего рига и доставить его в корпорацию может кто-то другой, – заметил Молинари. – Дайте мне адрес, а я позабочусь об остальном. От вас больше ничего не требуется. Можете напиться, найти себе какую-нибудь новую девушку. Или примите йот-йот-сто восемьдесят, побывайте в еще одном времени. Просто развлекайтесь. Кстати, что с вашей зависимостью? Вы от нее уже избавились, как я вам велел?
– Да.
– Черт побери. – Молинари поднял густые брови. – Удивительно! Я не думал, что это вообще возможно. Вы получили противоядие от этого вашего рига?
– Нет. Из будущего.
– Как закончилась война? Я не перемещаюсь вперед, как вы, только вбок, в параллельные настоящие времена.
– Будет тяжело, – сказал Эрик.
– Оккупация?
– Большей части Земли.
– А что случится со мной?
– Похоже, вам удастся бежать в Ваш-тридцать пять. До этого вы будете обороняться столь долго, что риги успеют прийти на помощь.
– Мне все равно, – решил Молинари. – Но, думаю, у меня все получится. Что с вашей женой Кэтрин?
– Противоядие…
– Я спрашиваю про ваш брак.
– Мы разводимся. Это решено.
– Ладно, – кивнул Молинари. – Напишите мне адрес. Взамен я дам вам другой и фамилию. – Он взял ручку, бумагу и что-то быстро написал. – Родственница Мэри. Ее двоюродная сестра. Она снимается в эпизодах в телесериалах, живет в Пасадене. Девятнадцать лет. Не слишком молодая?
– Это незаконно.
– В случае чего я вам помогу. – Молинари бросил Эрику листок, но тот не стал его поднимать. – В чем дело? – крикнул Джино. – Или от этого наркотика времени у вас в голове помутилось? Вы не знаете, что у вас только одна короткая жизнь, она впереди, а не сбоку или сзади? Снова ждете прошлого года, или что?
– Точно. – Доктор протянул руку и взял листок. – Я уже давно жду прошлого года. Но он, похоже, не наступит.
– Не забудьте сказать, что это я вас послал, – заметил Молинари и лучезарно улыбнулся, когда Эрик спрятал листок в бумажник.
Была ночь. Эрик шел по темному переулку, сунув руки в карманы, и размышлял о том, в нужную ли сторону идет. В Пасадене он не был много лет.
Перед ним на фоне неба замаячили очертания огромного многоквартирного дома, окна которого светились словно глаза гигантской синтетической тыквы.
«Глаза – это окна души, но квартира остается кварти рой. Что ждет меня внутри? Симпатичная – а может, и не слишком – темноволосая девушка, амбиции которой не поднимаются выше съемок в минутной телевизионной рекламе пива, сигарет, или о чем там говорил Молинари? Некто, кто может поднять тебя на ноги, когда ты болен, живая пародия на супружескую верность, обещания взаимной помощи и заботы? – Эрик вспомнил Филлис Эккерман и недавний разговор с ней в Ваш-35. – Если я в самом деле хочу повторить свой жизненный путь, то надо лишь ее навестить. Филлис достаточно похожа на Кэти для того, чтобы я счел ее привлекательной. Мы оба об этом знаем. Вместе с тем она в значительной степени другая, чтобы у меня возникло впечатление – лишь впечатление! – что я начинаю новую главу своей жизни. Но ту девушку из Пасадены я выбрал не сам. Это сделал Джино Молинари. Так что, возможно, я смогу начать жизнь, которая не только кажется новой, но и на самом деле такова».
Он нашел главный вход в здание, достал листок и в очередной раз попытался запомнить имя и фамилию девушки. Доктор отыскал нужную кнопку среди одинаковых рядов на медной пластине и энергично, в стиле Джино Молинари, нажал ее.
Из динамика раздался слабый голос, на мониторе над кнопками появилось микроскопическое изображение.
– Да? Кто там?
При столь большом уменьшении он не в состоянии был различить лицо девушки, не мог сказать о ней ничего конкретного. Однако голос ее был глубоким и низким. В нем чувствовалась осторожность женщины, которая живет одна, но он казался теплым и приятным.
– Джино Молинари просил вас навестить, – сказал Эрик.
– Вот как? – беспокойно переспросила она. – Навестить меня? Вы уверены, что речь идет обо мне? Я встречалась с ним только один раз, и то мимоходом.
– Могу я зайти на минутку, мисс Гарабальди? – спросил Эрик.
– Гарабальди – моя прежняя фамилия, – ответила девушка. – Теперь я работаю на телевидении и пользуюсь фамилией Гэрри. Патриция Гэрри.
– Позвольте мне войти, – сказал Эрик. – Пожалуйста.
Послышалось жужжание. Эрик толкнул дверь и вошел внутрь. Вскоре лифт доставил его на пятнадцатый этаж. Он остановился перед входом в квартиру и даже автоматически поднял руку, чтобы постучать, но дверь была уже широко распахнута.
Он увидел улыбающуюся Патрицию Гэрри в цветастом фартуке. Темные волосы падали ей на спину двумя косами. У нее был изящный подбородок, а губы столь темные, что казались почти черными. Черты ее были столь идеальны, словно демонстрировали переход гармонии и симметрии человеческого тела на новую ступень совершенства. Он понял, почему девушка работает на телевидении. Подобная внешность, подчеркнутая энтузиазмом любителей пива на калифорнийском пляже, пусть даже притворным, могла свалить с ног любого зрителя. Она была не просто симпатичной, а потрясающе красивой, единственной в своем роде. Эрик смотрел на девушку и предрекал ей долгую, полную успехов карьеру, если только война не станет причиной какой-либо трагедии в ее жизни.
– Привет, – весело сказала она. – Вы кто?
– Меня зовут Эрик Свитсент. Я работаю в медицинской команде Генерального секретаря.
«Вернее, работал, – мысленно добавил он. – До сегодняшнего дня».
– Можно выпить с вами кофе и поговорить? Для меня это многое значит.
– Странное начало знакомства, – сказала Патриция Гэрри. – Но почему бы и нет?
Она повернулась, взмахнув длинной мексиканской юбкой, и направилась по коридору в сторону кухни. Он пошел за ней.
– Я даже уже поставила кофеварку. Почему мистер Молинари посоветовал вам меня навестить? По какой такой причине?
«Неужели девушка может так выглядеть и при этом не понимать, что сама по себе уже является немалой причиной?»
– Что ж, – начал Эрик. – Я живу в Калифорнии, в Сан-Диего.
«И кажется, снова работаю в Тихуане», – подумал он.
– Я хирург-трансплантолог, Патриция. Или Пэт? Могу я называть вас так?
Он сел на скамейку возле стола, опершись локтями о твердую крышку из красного дерева.
– Если вы хирург-трансплантолог, то почему не находитесь на одном из военных спутников или в госпитале на фронте? – спросила Патриция, доставая чашки из шкафчика, висящего над раковиной.
Доктор почувствовал, что земля уходит у него из-под ног.
– Не знаю, – признался он.
– Ведь сейчас идет война. – Стоя к нему спиной, она добавила: – Парня, с которым я гуляла, ранили, когда бомба ригов попала в его крейсер. Он все еще лежит в госпитале на базе.
