на части.
Быстро проглядев книги, я поняла, что их можно разбить на три категории: книги, написанные после смерти святого Владимира; книги, написанные разными людьми при его жизни; и что-то вроде дневника, написанного им самим. Что там Мейсон говорил о первоисточниках? Две последние группы как раз то, что мне нужно.
Тот, кто перепечатывал записи, заодно и переложил их на современный язык, так что мне не пришлось ковыряться в староанглийском. Или, может, в старорусском? Святой Владимир жил в этой древней стране.
Снова Анна. И снова «поцелованная тьмой». Он много раз упоминал ее среди прочего. В основном он писал длинные проповеди вроде тех, что я слышала в церкви. Жутко скучные. Однако другие отрывки больше напоминали дневник, перечисление того, что он делал каждый день. И если это на самом деле соответствовало действительности, он все время исцелял. Больных. Раненых. Даже растения. Оживлял погибшие зерновые, когда люди голодали. А иногда просто черт знает ради чего заставлял расцветать цветы.
Читая, я поняла, как это было хорошо для старого Влада — всегда иметь Анну рядом, потому что ему приходилось очень несладко. Чем больше он использовал свою силу, тем больше она сама воздействовала на него. Он вел себя иррационально — то печалился, то сердился. Винил в этом демонов и молол всякую чушь в том же духе — совершенно очевидно, что он страдал от депрессии. Однажды, гласил дневник, он даже пытался убить себя. И кто же его остановил? Конечно, Анна.
Позже, проглядывая книгу, написанную человеком, который знал Владимира, я прочла:
Отрывок напоминал то, о чем говорил священник, но я чувствовала, что дело тут не просто в «обаянии», как выразилась Лисса. Люди обожали его, были готовы сделать все, что он попросит. Да, я уверена — Владимир применял к своим последователям принуждение. В те дни, до запрета, многие морои обладали этой силой, но не использовали ее по отношению к мороям и дампирам. Просто не могли. Только Лисса может.
Я захлопнула книгу и откинулась на спинку кровати. Владимир исцелял растения и животных. Он мог использовать принуждение по отношению к большим массам людей, и, судя по всем отчетам, это сводило его с ума и вгоняло в депрессию. Но самое странное во всем этом, что буквально все описывали его женщину-стража как «поцелованную тьмой». Это выражение не давало мне покоя с тех пор, как я впервые услышала его…
— Ты «поцелованная тьмой»! Ты должна заботиться о ней!
Госпожа Карп прокричала эти слова, притянув меня к себе за рубашку. Это произошло два года назад, вечером, когда я находилась в здании средней школы, куда отправилась, чтобы вернуть какую-то книгу. До отбоя оставалось совсем немного, и коридоры опустели. Я услышала громкий шум, и потом из-за угла вылетела госпожа Карп, с выпученными глазами и совершенно безумным видом.
Все еще вцепившись в мою рубашку, она оттолкнула меня к стене.
— Понимаешь?
Я достаточно хорошо была знакома с приемами самозащиты, чтобы отпихнуть ее, однако потрясение парализовало меня.
— Нет.
— Они пришли за мной. Придут и за ней.
— За кем?
— За Лиссой. Ты должна защищать ее. Чем больше она использует свои способности, тем хуже будет. Останови ее, Роза. Останови ее до того, как они заметят и уничтожат и ее тоже. Увези ее отсюда.
— Я… Что вы имеете в виду? Увези ее отсюда… в смысле, из Академии?
— Да! Вы должны бежать. Вы «связаны». Это в ваших силах. Увези ее отсюда.
Ее слова показались мне чистым безумием. Никто никогда не сбегал из Академии. И все же, когда она вот так стояла, прижав меня к стене и пристально глядя мне в глаза, я начала испытывать странное чувство. Как будто туман окутал мой мозг, и то, о чем она говорила, внезапно показалось очень разумным, чуть ли не самой разумной вещью на свете. Да. Я должна увезти Лиссу отсюда, должна…
В коридоре послышались шаги, из-за угла выскочили несколько стражей. Незнакомых, они были не из школы. Они оторвали госпожу Карп от меня, обрушивая на нее жуткие удары. Кто-то спросил, все ли со мной в порядке, но я могла лишь неотрывно смотреть на госпожу Карп.
— Не позволяй ей использовать эту силу! — кричала она, — Спаси ее. Спаси ее от нее самой!
Позже стражи объяснили мне, что она не совсем здорова и ее отослали туда, где она сможет поправиться. О ней позаботятся, заверили они меня. Она выздоровеет.
Вот только этого не произошло.
Вернувшись в настоящее, я, глядя на книги, попыталась собрать все воедино. Лисса. Госпожа Карп. Святой Владимир. И что, спрашивается, мне делать?
Кто-то постучал в дверь, и я очнулась. Ко мне никто никогда не приходил, даже из персонала, поскольку таково было условие испытательного срока. Я открыла дверь, и что же? Это оказался Мейсон!
— Дважды за день? — спросила я. — И как ты вообще ухитрился проникнуть сюда?
Он беспечно улыбнулся.
— Кто-то сунул горящую спичку в контейнер с отходами в одной из душевых. Позор! Все служащие сейчас стоят на ушах. Пошли, я вызволю тебя.
Я покачала головой. Надо полагать, это такой новый знак расположения — разжигать огонь. Сначала Кристиан, теперь Мейсон.
— Извини, ничего не выйдет. Если меня застукают…
— Лисса велела.
Я заткнулась и позволила ему тайком вывести меня из здания. Он повел меня в жилой корпус мороев и чудесным образом доставил незамеченной прямиком в комнату Лиссы. Интересно, в этом доме тоже что- нибудь подожгли в душевой для отвлечения внимания?
Вечеринка была в самом разгаре. Лисса, Камилла, Карли, Аарон и несколько других членов королевских семей смеялись, слушали громкую музыку и передавали друг другу бутылки виски. Ни Мии, ни Джесси. Наталья, заметила я чуть позже, сидела в стороне от остальных, явно чувствуя себя неловко в их присутствии. На их фоне она выглядела особенно неуклюжей.
Лисса встала, пошатываясь, благодаря нашей связи я почувствовала что она немного пьяна.
— Роза! — Она одарила Мейсона ослепительной улыбкой — Ты привел ее.
Он отвесил ей преувеличенно низкий поклон.
— Я в твоем распоряжении.
Я надеялась, что он проделал все это не под при нуждением, а исключительно в качестве волнующего приключения. Лисса обхватила меня за талию и подтолкнула к остальным.
— Присоединяйся.
