– Так вы уезжаете?
– А вы? – вдруг спросил Шлоссер.
И Инесса поняла, что пора и в самом деле возвращаться в Москву. Она подошла к адвокату, протянула руку и, прощаясь, напомнила:
– Перед отъездом не забудьте оставить ваши координаты. А я дам свои.
Шлоссер учтиво слегка склонил свою величественную голову и вышел. Не успела Инесса отудивляться по поводу подозрений адвоката, как к ней влетела, вся в слезах, Галина. Вместо любимого «зупер», она постоянно повторяла «швах!».
– Представляешь, он уезжает! Я просыпаюсь, ничего не подозревая, принимаю ванну, вдруг заходит, одетый и серьезный. «Прости, – говорит, – мон шери, но обстоятельства вынуждают меня срочно вернуться в Монако». Я чуть не утонула. «Да как же? – спрашиваю. – Мы же планировали поехать отдыхать на Балеарские острова?» А он мнется, глаза грустные и не зеленые, а совсем болотные. «Раньше, чем через месяц, никак не освобожусь». Поцеловал и бочком, бочком в дверь. Пока я вылезала да шлепала за ним босиком, его и след простыл!
И зарыдала с новой силой, уже ничего не говоря, кроме энергичного «швах!».
Вторая истерика подряд кого угодно способна вывести из себя. У Инессы испортилось настроение. Но не потому, что у Шлоссера разбили машину, а у Галины смылся любовник. Просто пребывание в Баден-Бадене показалось бессмысленным. Впереди столько дел, какого черта сидеть здесь и слушать идиотские жалобы.
Она встала и вместо того, чтобы успокаивать Галину, принялась нервно укладывать в чемоданы свои вещи.
– Ты куда? – не поняла та.
– Все! Уезжаем! Никому мы здесь не нужны! Пора заняться серьезными делами. Как хочешь, но сегодня же получаю в агентстве «о'кей» и вылетаю в Москву.
– Что ж я здесь одна делать буду? – совсем растерялась Галина.
– В таком случае иди собирай вещи! – скомандовала Инесса. И приятельница, как вымуштрованный солдат, встала и отправилась выполнять приказание.
Али, сгибаясь под тяжестью чемоданов, стойко переносил дорогу домой. Обе дамы были не в духе, поэтому без конца капризничали и вредничали. Но телохранителя от раздражения спасала мысль, что по возвращении в Москву Инесса тотчас прознает о романе с Ириной и изойдет от ярости в истерике.
В Шереметьеве их встречал водитель шестисотого «мерседеса», присланного Цунами. Домой Инесса ввалилась вечером буквально как снег на бедную голову Манукалова. Тот от растерянности не знал – радоваться или огорчаться.
– Ты откуда? – вяло улыбнулся он.
– От верблюда! Недоволен, что живая, да?
– Что за вздор? – Александр Сергеевич потянулся с раскрытыми для поцелуя губами.
Инесса уклонилась и надолго пропала в ванной. Когда же наконец соизволила появиться в домашнем велюровом халате, стол в гостиной был сервирован для ужина. Среди тарелок кобальтового сервиза и блюд с закусками стояли два позолоченных подсвечника с горящими свечами. Из ведерка выглядывала бутылка шампанского. По комнатам тихо и задумчиво разливалась мелодия Первого концерта Рахманинова.
Улыбающийся Манукалов протянул ей навстречу руки.
– Рад видеть тебя живой и невредимой. И постараюсь больше не оставлять без охраны.
– А коньяк есть? – холодно спросила Инесса.
– Все есть. – Он почти насильно поцеловал ее.
За столом Инесса некоторое время ела молча, уставясь в тарелку. Манукалов не принуждал ее к рассказам. Он знал, что долго игру в молчанку она не выдержит. И оказался прав.
Выпив граммов двести коньяку, Инесса почувствовала потребность поставить все точки над «и».
– Ты, конечно, доволен, что выследил меня?
– Не понял? – Манукалов постарался придать своему плакатному лицу добродушное выражение. Скандал совершенно не входил в его планы. Он соскучился по Инессе и хотел бы поскорее затащить ее в постель.
– Не прикидывайся. Ты же знаешь, что я в Люксембурге встречалась с Виктором.
– Знаю…
– И что?
– А ничего. Когда-нибудь это все равно должно было произойти. Хотя он мне давал честное слово офицера.
Манукалов отодвинул тарелки с недоеденной курицей, выпил минеральной воды, вытер салфеткой рот и как можно мягче произнес:
– Да будет тебе известно, что Виктор Иратов в 1983 году получил первое офицерское звание – лейтенант КГБ.
– Врешь! – вспыхнула Инесса. – Я знаю твои повадки! Запугать меня не удалось, так решил обмазать дерьмом приличного человека!
– В комитете почти все офицеры – приличные люди. В том числе и я. А Виктору до августовского путча регулярно присваивали очередные звания. Сейчас он подполковник. Работает под известной в нашем мире
