Инесса поняла затаенную в словах мужа угрозу. За Веню она была спокойна. Он мстить не станет, а вот Курган и до тюрьмы был непредсказуемым, а сейчас и подавно. Придется приложить много сил, чтобы его нейтрализовать. Умом Инесса поверила в рассказ о Викторе, но в душе теплилась маленькая надежда, что все было не так.
Она встала и ушла в спальню, давая понять Манукалову, что благодарности к нему не испытывает.
Он ее и не ждал. Теперь накопившаяся месть нащупала орудие – им должен стать Курганов. Завтра же первым делом Манукалов прикажет разыскать его и установить наблюдение.
Невзирая ни на какие протесты Эдди, Веня приехал на ферму. С цветами, шампанским, конфетами и золотым колечком фирмы «Картье». Она была испугана, встревожена и польщена его вниманием.
– Я же просила не приезжать… – нетвердым голосом укорила его.
Веня и сам был взволнован своей выходкой. Но от этого казался еще более пылко влюбленным. Оба ощущали тень Шлоссера, нависшую над ними, что придавало встрече атмосферу старинного романтизма времен Дон Жуана.
Она долго стояла посреди двора, не решаясь пригласить его в дом.
– Как я счастлив видеть тебя, – повторял по-немецки Веня.
Эдди стояла перед ним в легком белом, с кружевами, платье. Сбоку на груди была вышита зеленая уточка. Короткие черные кудри развевал легкий ветерок. Смуглая кожа зарделась матовым румянцем. Губы подрагивали. Ни слова не говоря, Веня сделал шаг вперед и поцеловал ее. Она никак не отреагировала – не отстранилась, не ответила и не обиделась. Только предупредила:
– Вокруг соседи…
– Плевать! Я женюсь на тебе. Ты ведь не против?
– Я замужем. У нас не принято так.
– Как? Шлоссер тебя развел с одним мужем, а я разведу со Шлоссером.
– Но ведь у нас хозяйство, – напомнила Эдди. Практицизм в ней органично уживался с жаждой любовного приключения. Как ни стремилась она играть роль добропорядочной жены, но глаза ее сияли черными угольками с золотыми бесовскими искорками. Монотонность жизни, нарушаемая редкими скандалами, устраиваемыми Шлоссером, казалось, совсем похоронили романтические всплески ее души. Она превратилась в типично немецкую жену. Дом был вылизан и вычищен до самой маленькой пылинки. Окна блестели чистотой. Цветы в палисадниках, вазах и даже в старой тачке гордо покачивали своими свежими головками. Конюшня и манеж содержались в идеальном порядке. Кроме того, она успевала тщательно ухаживать за собой и готовить каждый день обеды, к которым Шлоссер относился с особой требовательностью. Вечерами он сидел в кресле и смотрел исключительно спортивные программы. Потом брал Эдди за руку и вел в спальню. Поначалу она побаивалась ложиться с ним в постель. Потом привыкла и считала себя вполне счастливой женщиной. Но встреча с Веней разбудила в ней давно забытые мечты о празднике, с которого должен начинаться каждый день.
И он это чувствовал. Но напрасно надеялся на быструю победу. В мечтах Эдди большое место занимало ухаживание, которым она была обделена. Хотелось гулять, взявшись за руки, по набережной Рейна, кататься на лодке по Мозелю, ездить на горные курорты в Швейцарию… А нормального секса хватало и без Вени.
Поэтому, постояв во дворе, она так и не пригласила его в дом, а, кокетливо оттолкнув от себя, задорно улыбнулась и согласилась поехать в Бонн погулять.
Веня хотел было возразить, что у них не так много времени до приезда Шлоссера, но подумал, что всегда можно снять номер в отеле и не возвращаться на ферму, забыв о лошадях, к которым была привязана своими заботами Эдди.
Она усадила его в шезлонг под огромный зонт и убежала переодеваться. Веня закурил сигару, вытянул ноги и понял, что просто обязан жить в достатке и покое. В Москве такая жизнь вряд ли возможна. Но он ведь заберет туда Эдди не навсегда. Потом, лет через десять, купят себе такую же ферму, а может, перестроят эту, наймут целый штат работников, и начнется райская, спокойная жизнь. Тогда стукнет им обоим по полтиннику, и в самый раз отойти от дел в деревенскую глушь. А пока надо жить! Он убедит ее, что красивая молодая женщина не имеет права целыми днями ухаживать за лошадьми и пожилым мужем. Будут летать по субботам в Париж, в Монте-Карло. Эдди подружится с Инессой, ее будут окружать шикарные московские дамы, каждый вечер они будут проводить в ресторанах. Неужели это хуже, чем сидеть безвылазно на ферме, даже если она похожа на райский уголок?
Эдди выпорхнула из дома в сопровождении собак, заливающихся восторженным лаем.
– Думают, что я их возьму с собой, – крикнула она, смеясь.
Глаз от Эдди оторвать было невозможно. Она вся сверкала дорогими украшениями. На ней был шелковый длинный зеленый блузон и такие же шаровары. Золотые, полупрозрачные туфельки на небольшом каблуке дополняли этот наряд рейнской красавицы.
Веня одернул свой бюргерский пиджак и протянул ей руку.
– Поедем на моей машине. Погоди, я только собак запру в конюшне.
Через несколько минут они уже мчались с возбуждением беглецов по узким улочкам маленьких чистеньких немецких городков.
– Погуляем по набережной Рейна, а потом пойдем в китайский ресторан. Он на воде. Плавает по вечерам. Просила Шлоссера сходить хоть раз туда, а он ни в какую. Говорит, что в обычных китайских ресторанах намного вкуснее и дешевле, а этот только для дураков-туристов. Побудем сегодня дураками- туристами?
– Побудем, – согласился Веня.
Эдди вела машину непринужденно, вертя по сторонам головой и с интонациями заправского гида сообщая достопримечательности каждого проезжаемого городка.
Курганов сидел на ванной и варил чифир. Для этого пришлось купить такую же горелку, как у Шлоссера. Иначе жизнь в пятизвездочном отеле была бы совершенно невыносима. Судьба в очередной раз сыграла с Александром злую шутку. Завтра он никак не мог встретиться с Терезой в назначенный ею срок. Тогда для
