– Я должен был лететь в Москву, но у Курганова возникли какие-то срочные дела в Бонне. Предложил ехать вместе. Остановились, как уже знаешь, в «Меритиме». Он напился чифира и отправился на свидание к Терезе Островски. Я от нечего делать набрал номер фермы, думая, что ты приехал, и хотел перед тобой извиниться. Но трубку взяла Эдди. Без всяких задних мыслей я решил навестить ее, но она воспротивилась и сказала, что никогда в твое отсутствие гостей не принимает. Мы договорились поехать погулять. Я же в Бонне никогда не был. С цветами заехал на твою ферму, но пробыл на ней минут десять, так как Эдди была готова, на ее машине и уехали.
– Допустим, это мне известно… – мрачно подтвердил Шлоссер.
– Чего ты злишься? Радуйся, что жена придерживается законов домостроя!
– Радоваться я буду, когда ударю кулаком по крышке твоего гроба, – не то пошутил, не то высказал пожелание адвокат.
– Должен тебя разочаровать, для нас для всех готовится одна крышка. Мы погуляли по набережной и случайно зашли в китайский ресторан. Эдди отказывалась, говорила, что там плохо готовят и что ты в него принципиально не ходишь. Но мне казалось очень романтично прокатиться за бокалом вина по вечернему Рейну. Никаких приставаний с моей стороны, клянусь, не было. И вдруг, когда повернули назад, к причалу, в зале я увидел сидящего за столиком Курганова. Он был очень бледен. Я не захотел его окликать, заранее зная, что Тереза его наверняка обсмеяла и прогнала, а потому выслушивать, какая она сука, мне не хотелось. Ведь у меня же и в мыслях не было, что он пришел на заказное убийство. Сам не видел, но Эдди сидела лицом на зал и потом давала показания полицейскому инспектору…
– Значит, полиция все засекла, – профессиональным тоном отметил Шлоссер.
– Да, но об этом позже. Курганов встал, подошел к столику, за которым ужинали какие-то тучные турки, вытащил пистолет и метров с трех застрелил одного из них двумя выстрелами. Потом схватил официанта, его спиной разбил окно и прыгнул в реку. Судя по всему, там неподалеку находилась лодка, потому что он исчез в вечерней темноте раньше, чем остальные бросились к окнам… Так-то вот, Федя.
Шлоссер задумался. Ситуация возникла на редкость противная. Из-за нелепой случайности в деле об убийстве оказались замешаны они все. Во-первых, приглашение в Германию для них делал он, Шлоссер. Во-вторых, соседи видели, что двое иностранцев жили на ферме, в-третьих, Эдди была в компании, совершившей убийство, в-четвертых, он никогда теперь не докажет, что не сам разбил свою машину для создания алиби. А в-пятых, он довольно долго сидел в холле «Меритима», и служащие отеля наверняка его запомнили. К тому же, там Вилли встретился с Вениамином. Отличная ловушка для ни в чем не повинных людей!
Шлоссер аж крякнул от досады. Так жизнь его еще не припирала к стенке. И на чем? На ровном месте!
– Инспектор что-нибудь заподозрил? – с надеждой спросил он.
– Нет, иначе бы не отпустили. Эдди соврала, что втихаря от мужа, уехавшего в другой город, решила встретиться со мной. Поверили. Но то, что я русский, создало некоторую напряженность. Официант, обслуживавший Курганова, сообщил о его сильном акценте и уверял, что тот был либо поляком, либо югославом. Наверное, русских просто в глаза не видел.
– Ну, от этого не легче, легавым будет не так-то сложно установить личность убийцы.
– Ты думаешь?
– Все зависит от кампании, которую раздуют в прессе. Одно дело, если это – чисто мафиозная разборка. Но тут, думаю, обошлись бы и без твоего приятеля, а совсем другое, если примешана политика. Может, этот турок какой-нибудь активист или, что еще хуже, профсоюзный деятель. Тогда полиция перевернет всю Германию. И поверь, здесь искать умеют. Ах, что ж вы, подлецы, наделали…
Вене сказать было нечего. Он прекрасно понимал, что Курганов подставил Шлоссера. Но, с другой стороны, чего уж так быть в долгу перед адвокатом? Сам вызвался работать на российскую мафию. Должен был понимать, что возможны любые эксцессы. Хотел покоя – открыл бы обычное турбюро.
– В нашем деле без осечек не обходится, – все же решил успокоить он.
– Ничего себе осечка! Это называется из всех орудий по своим!
Шлоссер лихорадочно обдумывал положение. По адвокатской привычке всегда искал плюсы, а не минусы. Ведь они возникали при любой, самой обвальной ситуации.
– Он пистолет бросил или прихватил с собой?
– Не видел, – пожал плечами Веня.
– Эх, ты – Федя. Такие вещи замечать надо. Ладно. Надеюсь, что в Германии твоего дружка уже нет… – как ни смешно, но главным плюсом оказалось то, что Веня уже никогда не станет ухаживать за Эдди, а та побоится даже думать о нем. Но выигрыш был не совсем вчистую. Адвокат понимал, что теперь надобно позаботиться о своем алиби. На ферму в любом случае он возвращаться не собирался. Слишком рискованно. Вдруг легавые задержат Курганова? Тогда им нескольких минут хватит, чтобы вычислить Шлоссера. На такой экстренный случай у Вилли была куплена небольшая вилла в Испании на чужое имя.
Там жил один старик. Русский, из власовцев. После войны сумел пробраться под защиту франкистского режима. Был одинок и страшно домовит. Шлоссер ему доверял, потому что старик был кристальной честности и верил, что адвокат сумеет похоронить его в России, в Вологодской области. Шлоссер на его имя переводил деньги и в любой момент мог воспользоваться его документами. Самому старику они были уже ни к чему. Но «ложиться на дно» – дело крайнее. Следовало со стороны немного понаблюдать за развитием событий.
– Видишь, Веня, как нехорошо ухлестывать за чужой женой, – произнес он наставительно, но уже без раздражения.
– Вижу, – согласился тот.
– В самый раз чего-нибудь перекусить, – от нервного напряжения у Шлоссера возникли в животе голодные судороги.
Они зашли в кафе. Там, кроме гамбургеров, ничего не было. Адвокат взял себе три порции и четыре банки пива. Уселся за пустой столик и с нескрываемым удовольствием принялся за еду. Почему-то ему
