– Прямо, – сказал Курганов, но не двинулся с места, ожидая Скрипача. Это в его функции входило сопровождать Кишлака.
Скрипач появился с чемоданом и футляром для скрипки. «Неужели через границу проехал с автоматом?» – удивился про себя Александр, но вопроса не стал задавать.
Втроем они вышли на площадь.
– Куда едем? – Кишлак глазел по сторонам, стараясь протрезветь.
– В гостиницу «Монмартр».
– А что там? Девочки?
– Нет. Там ты отдохнешь и дождемся машину, которую пришлет Шлоссер, чтобы ехать в Германию.
– А девочки? Чтоб я приехал в Париж и никого не трахнул? – не унимался Кишлак. – Скажи, Скрипач, скольких мы тут перетрахали?
– Вместе или отдельно?
– Мне твои ни к чему, – отмахнулся Кишлак. – О, Курган, ты же не знаешь, как Скрипач тут триппак подхватил. Все из-за жадности. Решил сэкономить на телке, потерял на здоровье. Скрипач, расскажи, расскажи!
Скрипач, поддерживая его, чтобы тот не упал, говорить на эту тему не собирался. Возле них остановилось такси.
– Куда, ребята, ехать? – спросил таксист на чистом русском языке.
– Скрипач, мы где? – не понял Кишлак.
– В Париже, кореш, в Париже, – ответил за Скрипача любезный шофер.
– Тогда к телкам! – последовал приказ, и Скрипач втолкнул Кишлака в машину.
Курганов сел рядом с водителем. Тот оказался разговорчивым парнем и всю дорогу до гостиницы «Монмартр» жаловался на одолевающую его бедность.
– Вишь, как получилось, я ведь сам из Кишинева. Артистом там работал. Сам понимаешь, мужик видный, на сцену выходил – бабы млели. Талант у меня настоящий. А голос – только послушай… – И он запел «Из-за острова на Стрежень…». Кишлак принялся подпевать каким-то восточным козлетоном.
Таксист бросил петь и продолжил:
– Не поверишь, вся Молдавия на руках носила. Ни один правительственный концерт без меня не обходился. На приемы в ЦК приглашали. А как Молдавия отделилась, так и пошла свистопляска. Денег нет. Кино, «Молдова-фильм», накрылось. В театр никто не ходит. Молдаване телевидение оккупировали, не протиснуться. Вот и остался я с большим носом и с однокомнатной квартирой. А тут, глядишь, война в Приднестровье, иностранных корреспондентов навалило видимо-невидимо. Среди них попалась одна мадам лет под шестьдесят. Как здесь говорят – на лице музеум, а между ног – лицеум. Трахнул ее под «Негру де Пуркар». Ей понравилось. Зачастила ко мне. Тут меня черт и попутал. Француженка, парижанка. Взял сдуру и женился. Приехал сюда, а мою мадам из «Антенн-2» поперли, оказалось, там и в штате не числилась. Короче, влип. Моник – без работы, я вообще ни бум-бум по-французски. И при этом выяснил, что она – патологически жадная. Ну и свинтил, конечно. Сейчас вот ишачу на хозяина. Получаю крохи. Вишь, и в Париже может быть хреновато…
Когда подъехали к гостинице, притихший было Кишлак возбудился.
– Дай артисту денег, и пусть везет телку!
– Некогда, – возразил Курганов. – Скоро приедет машина.
– Так зачем нам две? – удивился Кишлак. – Хорошее… что у тебя, «рено»?
– Ну, отличный «пежо». Не хочу зависеть ни от какого адвоката. Слушай, как тебя? – обратился он к таксисту.
– Мирча. По-молдавски, я ж из Кишинева.
– Молдаванин?
– Да нет, русский. Мама немного молдаванка. Или скорее цыганка.
– О! – заорал Кишлак. – Цыгане мне по душе! Тогда слушай сюда! Разбогатеть хочешь? Вижу – хочешь.
Мирча растерянно глядел на Кишлака, не понимая, издевается тот или шутит.
– Кишлак, не надо, – попробовал урезонить его Курганов.
– Заткнись, мне по-русски переводчик не нужен. Мирча, предлагаю заработать. Как говорилось в единственной прочитанной мною в окопе книжке: «Сколько тебе надо для полного счастья?»
– В день?
– Нет, – махнул рукой Кишлак. – На всю жизнь. Так, чтобы умереть спокойно.
– По мне, лучше пожить спокойно. Эх, пару б миллионов франков! Вот разгулялся бы! – Мирча зажмурился от восторга.
– Сколько по-нашему? – Кишлак перевел взгляд на Александра.
– Немного больше, чем пятьсот тысяч долларов или шестьсот пятьдесят тысяч марок.
Кишлак потрепал Мирчу по кудрявой голове, похлопал по крепкой шее, подергал за подбородок.
– Нравишься ты мне, цыган певучий. Пойдешь со мной – лично от Кишлака получишь пять миллионов ваших паршивых франков. Ох, тогда загуляешь! Загуляешь?
