сведений о состоянии ее здоровья.
— Будем надеяться на лучшее, — с нажимом произнес Виктор Андреевич.
По залу прошел шумок сочувствия. Но он не отражал подлинных настроений. Это не ускользнуло от чуткого уха Покатова.
— Нам бы не хотелось склоняться к тому, что убийство господина Давыдова связано с тендером по приватизации нефтяной компании «Сибирсо». Или кто-нибудь другого мнения?
Покатов не сомневался, что банкиры по этому вопросу постараются отмолчаться. Слишком прозрачными казались мотивы преступления. Гнетущая тишина подтвердила его расчет. Всем все стало ясно. Короткое выступление свелось к обозначению дальнейшей поддержки правительством оставшегося без руководства «Крон-банка».
«Это же нонсенс!» — мог воскликнуть любой из присутствовавших. Но никто не воскликнул.
Больше говорить было не о чем. Виктор Андреевич поднялся, легким кивком дал понять, что разговор закончен, и направился к выходу. Волохов бросился его провожать.
В зеркальном вестибюле Покатов небрежно поинтересовался:
— Они поняли?
— Обижаете, Виктор Андреевич. Но вряд ли опустят руки. Уж больно чешутся.
— Обожгутся! — это прозвучало как серьезная угроза.
Волохов подобострастно улыбнулся. Ему польстило, что Покатов избрал именно его для передачи оставшимся в зале своего последнего слова.
Впрочем, жарких баталий не получилось. Каждый преследовал свой узко корыстный интерес и поэтому предпочитал выжидать. Волохов точно выбрал человека, которому мнение Покатова было крайне важно. Им оказался не кто иной, как Крюгер. Взяв бизнесмена под локоть, повел его в японский садик и там без всяких политесов сообщил:
— Предупредили, чтобы никто не наезжал на «Крону».
— Слышал…
— Он в вестибюле прямо сказал: «Кто протянет руки — обожжется».
— Э, не так страшен черт, как его малюют.
— Конфликтовать с Суховеем?
— Он сейчас не в лучшей ситуации. Президенту нужны противовесы. Вот и сыграем на этом.
— Да, но у них есть отличный способ вас скомпрометировать. Запустят в прессу слух, что убийство Артема — ваших рук дело. Потом доказывай, где правда… Премьер побоится ввязываться…
— Черт бы побрал Артема, не мог просто под машину попасть! — в сердцах чертыхнулся Крюгер. Тряхнул густой седой шевелюрой и провел по волосам беспалой рукой.
— Тут нужен обходной маневр, — продолжил Волохов. — Насколько мне известно, Сароян против того, чтобы «Крон» проглотила «Сибирсо». Но он хитрован — вида не подает. Выжидает. Напрямую помогать не станет, но поговорить можно.
— Узнал бы лучше, может, мамаша того — концы отдала?
— Жива.
— Откуда знаешь?
— Она же в клинике у Киры лежит. И там же претендент на престол.
— Чушь!
— А вот и нет. Их клан всерьез вознамерился ввести господина Петелина в совет учредителей.
— Что он из себя представляет?
— Ничего…
— Думаешь, скрутим?
— Если заручимся поддержкой Сарояна и Семена Зея.
— «Европейский альянс»?
— Да. У них тоже свой интерес имеется. Крюгер уставился на камень, словно ждал от него ответа на нелегкий вопрос. Идти против Суховея было рискованно. Но приватизация «Сибирсо» того стоила. Банк «Императив», входивший в Финансово-промышленную группу, остро нуждался в нефтедолларах. Без них инвестиции в сталелитейное производство сводились к нулю.
— Действуй.
В финансовых кругах Геннадия Волохова за глаза прозвали «Банщик». Не только потому, что свою карьеру начинал директором сухаревских бань, а прежде всего за хватку. Уж если он вгрызался в какой- нибудь бизнес, то выжимал из партнеров все до последней копейки. Волохов специализировался на создании фирм-однодневок, через счета которых прокручивались быстрые деньги. Его не любили, не уважали, но терпели, ибо он всегда был под рукой. Кроме того, Банщик был уникальным сводником. Членами его бизнес-клуба являлись влиятельные политики, банкиры, бизнесмены. Их привлекала полная конфиденциальность в этом заведении.
Иван Карлович знал, что Волохов тесно сотрудничал с покойным. Был вхож в окружение банкира и хорошо ориентировался в операциях банка со средствами федерального бюджета. Самое неприятное заключалось в том, что Банщик мог вести двойную игру. Но выбора у Крюгера не было.
Смеян приехал на встречу пораньше. Не выходя из джипа, послал парней осмотреть зал ресторана. Не из опасений, а так — для профилактики. Никакого подвоха от Цунами он не ожидал. Они были старыми знакомыми. И верили друг другу на слово. Крупнейший российский авторитет в начале девяностых перебрался в Москву с Дальнего Востока. В результате кровавых разборок занял главенствующие позиции и не собирался их сдавать, жестоко наказывая конкурентов.
Цунами появился как всегда неожиданно. Пешком и без всякой охраны. Смеян усмехнулся, ибо знал, что вся площадь перед гостиницей «Пекин» контролируется бойцами Цунами. Поэтому окликнул его и не спеша вылез из машины.
— Здоров, отставник!
— Здоров, здоров и тебе того же желаю, — Смеян пожал протянутую руку.
Цунами состоял из сплошного несоответствия внешнего облика и внутреннего наполнения. С виду он был похож на научного работника. Крупный открытый лоб. Волосы старательно зачесаны назад. Интеллигентная коротко стриженная бородка серебристой лентой окаймляла загорелые впалые щеки. Светлые брови давали простор ясному взгляду. Только глаза светились странным голубовато-свинцовым светом. Одевался скромно — в английский твид мышиных тонов. Казался уравновешенным московским интеллигентом. А на самом деле был сгустком энергии, напора и неврастении. Темперамент у него был бешеный. Но благодаря многолетней выучке зоны, закалившей волю, умело сдерживал себя.
— Ты уже был в новом китайском?
— Предпочитаю проверенные временем кабаки, — по-старчески крякнул Смеян.
— Зря. Там настоящая южно-китайская кухня. Это тебе не первый этаж.
Они поднялись по лестнице и попали в просторный зал, украшенный привычной китайской атрибутикой с обязательным золотым Буддой и красными фонарями. В правом углу тяжелыми портьерами была отделена полукруглая ниша для особо уважаемых гостей. Стол уже был накрыт.
Жестом хозяина Цунами предложил садиться.
— Что будем пить?
— Я в это время суток пью чай. И не ем, — предупредил Смеян.
— А я пью водку и с удовольствием закусываю уткой по-пекински.
Милая официантка-китаянка быстро подошла к столу.
— Налей мне водки и принеси чай, — распорядился Цунами. Подождал, пока она исчезнет, и обратился к Смеяну.
— Зря отказываешься от обеда. Больше нам с тобой все равно нечем заняться. Говорить о жизни смысла нет. Она у нас разная. Вспоминать тем более скучно. Я сидел в зоне, ты в кабинете, а ноне оба мы — отставники.
— Ну, не прибедняйся. Нас еще рано списывать, — дружески возразил Смеян. Не спеша достал трубку, набил ее табаком и раскурил.
Официантка принесла чайник. Принялась ухаживать за гостями.
— Иди, иди, — отмахнулся Цунами. — Артема мне жалко, — пожал он плечами, выражая полное
