— Смеян.
— А… отставник. Чего надо? Погоди, тормознули… — далее голос звучал более приглушенно. Было ясно, что Цунами разбирается с гаишником. — Слушай, братан, я же тебе вчера давал! Ну, у меня на всех не хватит! Дешевле купить права. Вот, все! Все! И завтра мне не маши своей палкой. Иначе будешь на сотом километре Калужского шоссе службу нести! Все, пока… — Раздался кашель, после него уже более отчетливо: — Слышь, отставник, они меня достали! Каждый день езжу по Кутузовскому, все под козырек отдают, а тут каких-то курсантов поставили! И это на правительственной трассе! Куда министр смотрит?
— Меня не тормозят, — ответил Смеян.
— У тебя на морде написано — крутой мент. Ладно, проехали. Чего надо-то? Опять по старым делам?
— Прибавились новые. Кое-что прояснилось. — Из наших?
— Нет… но наехали основательно. Нужно повидаться.
— Тогда давай сейчас. Вечером у меня прием в Кремле. Заедем в ресторан?
— Нет, прогуляемся.
— Ладно. Забиваем через сорок минут под «лохом».
— Буду, — коротко подтвердил Смеян и закончил разговор.
Под презрительной кличкой «лох» Цунами имел в виду новый памятник Петру первому, воздвигнутому на стрелке Москва-реки, как раз напротив Выставочного зала, большинство торговых заведений в котором принадлежало Святу.
Низкое серое небо готово было обвалиться на покрытую грязным снегом землю. Художники и перекупщики картин зябко прогуливались возле своих «шедевров». Народ толкался больше у лотков с бижутерией. Свят вышел из ресторана в бобровой шубе нараспашку. К старости вор в законе пристрастился к роскоши, как к наркотику. Стал одеваться с шиком. Броско, очень богато. На пальцах появились перстни с бриллиантами. На всегда открытой волосатой груди болтались золотые цепи. В руке он держал фляжку с коньяком. Протянул ее Цунами.
— Глотни.
— Не хочу.
— Зря. Простудишься.
— Лучше сам застегнись.
— А… моим съеденным туберкулезом легким уже ничего не страшно. Где эта погань?
Цунами посмотрел в сторону Садового кольца.
— Вон, идет.
— Говорить будешь сам. Мне неохота рот поганить.
— Деньги зависли твои.
— Всех порешу. Втолкуй ему.
Смеян подошел решительной походкой кадрового офицера. Протянул руку Цунами. — Рад.
— Ну и погодку ты выбрал для встречи, — ответил на рукопожатие тот и кивнул в сторону Свята. — Вы знакомы?
— Заочно, — кивнул Смеян.
— Мои знакомые долго не живут, — огрызнулся в ответ Свят.
— А мои ничего, процветают, — мрачно улыбнулся Смеян.
Обменявшись любезностями, оба развернулись к Цунами, который выступал гарантом их нейтралитета. В отличие от матерого вора в законе, он не гнушался связями с бывшими и нынешними представителями закона, разумно предпочитая заранее договариваться о разграничении зон влияния.
— Свят нервничает, потому что вы загоняете ситуацию с банком в тупик, — сразу предупредил он Смеяна.
— Мне плевать! Или мы берем банк под себя, или я вытаскиваю свой кусок! — рявкнул Свят.
— Виноваты не мы, а те, кто заказал убийство господина Давыдова, — спокойно возразил Смеян.
— Ни одна из наших структур в этом задействована не была. Я отвечаю за свои слова, — уверенно произнес Цунами.
— Знаю, — подтвердил Смеян, — иначе наша встреча не имела бы смысла. В этой точке наши интересы совпали. Мне нужно найти убийцу Давыдова, вам — обеспечить контроль над вкладами. Вот поэтому и пришел просить о помощи. Поступила информация о месте пребывания нового председателя правления банка, взятого в заложники. Собственными силами мы освободить его не в состоянии.
— А РУОП? — усмехнулся Цунами.
— Если Петелина освободят они, то уже не выпустят. Все реквизиты банка будут арестованы. Начнутся проверки, и тогда никто не сможет вам гарантировать возврат ваших вложенных средств.
— Да я тебя урою! — захрипел Свят.
— Он всего-навсего охранник, — поспешил успокоить Цунами.
Святу надоело стоять посреди пустынного вернисажа. Он подошел к перекупщику, сидевшему возле выставленных икон, и, вытолкнув его из раскладного кресла, уселся сам, запахнув полы бобровой шубы. На немой вопрос в глазах хозяина ответил кратко:
— Сгинь! — и сделал глоток из фляжки. Цунами подмигнул Смеяну.
— За свое Свят будет драться беспощадно.
— Это-то и нужно. Вы доверяли Артему, работали с ним, Петелин будет неукоснительно продолжать эту же линию.
— Этого уже мало. Введете в состав учредителей нашего человека.
Смеян понимал, что при таком раскладе банк попадет в полную зависимость от криминальных структур. Но возражать в данной ситуации было бессмысленно. Оставалось блефовать. Он и так перешел последнюю грань риска, ибо не собирался посвящать Цунами в то, кому принадлежит особняк на Арбате. При любом исходе дела элитная спецслужба не простит этой акции.
— Знаешь, кто держит особняк? — спросил Цунами, словно прочитав мысли полковника.
Смеян медленно вытащил трубку, набил ее табаком, раскурил.
— Если бы знал, устроил бы торг с ними. Так было бы проще.
— Это ФСБ? — Нет. — Кто?
— Узнай сам.
— А ты не смог? — колючие бесцветные глаза Цунами стали холоднее снежинок, цеплявшихся за его аккуратную седую бородку.
— Я же отставник. Многие источники информации для меня закрыты.
— Ладно, давай адресок, проверим сами…
В голосе прозвучала угроза. Смеян и сам понимал, что подставляется. Стоило Цунами пронюхать о принадлежности особняка к ФСОСИ, и полковнику несдобровать. Тем не менее, твердой рукой он передал карточку с адресом.
— Завтра наш юрист подъедет в банк, дашь ему документы для учредителя.
— Их должна подписывать мать Давыдова, а она этого не сделает, пока Петелин не будет освобожден.
— Будет, — уверенно кивнул Цунами. Посмотрел в глаза Смеяну и добавил: — В этом городе нет дверей, закрытых для нас.
— Бог в помощь, — Смеян махнул Святу, — рад был встрече!
— Следующая будет на кладбище, — буркнул тот.
Глава 16
Версий об убийстве Артема возникло множество. Ариадна Васильевна поначалу внимательно отслеживала по газетам их обсуждение. Пока не поняла бессмысленность этого занятия. Каждый журналист выдавал мнение хозяина печатного органа или политической партии, контролировавшей его. На телевидении вообще творилось непотребство. Поначалу передачи носили истерично-сенсационный характер, потом провокационный. Некоторые телеведущие занимались откровенным стукачеством. По мнению одних, Артема убили конкуренты, другие сходились на том, что виной стали тесные контакты с криминальным миром, третьи предполагали, что здесь следует искать руку мирового империализма, недовольного становлением в России финансово-олигархических империй… За всем этим шумом Ариадна
