заносчивым видом, на какой был способен дон Альфонсо, Софи заявила:
— Я очень занятой человек и не имею обыкновения тратить время на пустую болтовню с посыльными. Вы позволили себе запятнать имя дона Альфонсо дель Форест эль-Кармен обвинением в убийстве, и я требую сатисфакции. Либо принесите свои извинения, либо защищайтесь.
— Боюсь, что мне придется отклонить оба предложения, в особенности вызов, — покачал головой незнакомец. — Сказать по чести, вы слишком коварный противник для меня. Та легкость, с какой вы меняете облик, выговор и все прочее… Я не осмеливаюсь встать против вас к барьеру. Кроме того, — спокойно продолжал он, наблюдая, как ее лицо от ярости покрывается красными пятнами, — должен признаться, что я проиграл в нашем с вами диалоге. Похоже, мне пришло время откланяться. Но прежде чем уйти, я хотел бы предупредить вас о том, что собираюсь сообщить властям о смерти Ричарда Тоттла.
— Это угроза? Вы намерены впутать меня в это дело?
— Напротив, — покачал он головой. — Я вас предупреждаю, чтобы дать вам возможность скрыться. Мне бы не хотелось, чтобы вы дали показания властям прежде, чем во всем сознаетесь мне.
— А что, если я останусь и захочу оказать помощь констеблям?
— Тогда боюсь, что в следующий раз я смогу увидеть вас только на виселице. Действительно, дон Альфонсо, на вашем месте я бы сначала поговорил со мной и только потом с властями. Кстати, у вас замечательные туфли. От Брукера? — словно невзначай поинтересовался он.
— Простите?
— Я спрашиваю, туфли от Брукера? Вы у него их заказывали?
— Да, — стиснув зубы от злости, ответила она.
Софи с трудом сдерживала себя. Брукер считался самым известным и дорогим обувщиком в Лондоне, однако это не имело никакого отношения к их разговору. Этот негодяй не принимал ее всерьез, хотя только что довольно отчетливо обрисовал ее перспективу: сотрудничать с властями и быть повешенной в течение двух дней или довериться ему и в таком случае, судя по всему, быть повешенной в течение двух недель. И вдруг ее осенило:
— Боюсь, сеньор, что дон Альфонсо уже сегодня вечером навсегда покинет пределы Англии.
— Дон Альфонсо — может быть, — беспечно пожал плечами ее собеседник. — Но тот, кто купил эти туфли у Брукера, — вряд ли. Стоит только спросить, кому он сшил красные туфли для верховой езды в испанском стиле с бархатным верхом, как найти вас не составит никакого труда.
Казалось, она была готова испепелить взглядом своего врага, но хладнокровие ее тона поразило его.
— На вашем месте, сеньор, я не стал бы слепо доверяться моим словам. Уверяю вас, что эти туфли шил не Брукер.
И снова эта дьявольская усмешка. Незнакомец, без сомнения, получал массу удовольствия от диалога.
— По-моему, я уже говорил о том, что считаю вас очень изощренным лжецом, — сказал он, направляясь к двери, и вдруг обернулся к Софи. — Я провел сегодня весьма приятный и занимательный вечер, дон Альфонсо, и, прощаясь с вами, тешу себя надеждой, что мы с вами скоро снова увидимся. Готов жить предвкушением этого удовольствия, — заключил он с глубоким поклоном.
— Удовольствия? — переспросила Софи таким тоном, словно это слово жгло ей язык. Она не могла припомнить более неприятного времяпрепровождения за много-много лет. Была бы ее воля, она никогда больше не встретилась бы с этим тщеславным, ужасным, пустым, раздражающим, легкомысленным, коварным, красивым, двуличным, изощренным, низким типом.
Впрочем, стоило Софи немного успокоиться, как она поняла, что ошибается. На самом деле она реагировала на него именно так, как он и рассчитывал. Его план состоял в том, чтобы вывести ее из равновесия и настроить против себя, с тем чтобы она сказала всю правду, а потом беспрепятственно покинуть ее, зная, что ее судьба теперь в его руках. И главное, ему это удалось вплоть до того, что она даже сообщила ему имя своего обувщика. Чем дольше Софи думала о том, как незнакомец обманул ее, как послушно она вошла в его ловушку, тем сильнее она раздражалась на себя, а не на него. Она вела себя как последняя идиотка. Нет, она действительно идиотка.
Хуже всего было то, что Софи понятия не имела, в чьих руках теперь находилась ее судьба. Человек сказал, что он всего лишь посыльный, но на кого он работает, ей так и не удалось выяснить. Суть его вопросов сводилась к тому, что он предполагал, будто бы она что-то узнала или что-то взяла у Ричарда Тоттла. Наверное, что-то очень важное. Настолько важное, что он доложит об этом своему хозяину незамедлительно. Размышляя об этом, Софи притворила дверь курительной комнаты и направилась к служебной двери клуба «Единорог».
Едва она успела выйти наружу, как вдруг заметила, что ее недавний собеседник показался в дверях клуба и тут же свернул направо. Софи никогда прежде не следила ни за кем на улицах, поэтому сейчас была слишком поглощена слежкой за незнакомцем, чтобы заметить, как старая нищенка скользнула в дверь напротив клуба, а на втором этаже шевельнулась портьера. Грозовые тучи, нависшие над городом раньше, теперь рассеялись, и луна светила ярко. Это давало Софи возможность не терять из виду преследуемого, но зато и не позволяло прятаться в тени зданий.
Слежка усложнилась, когда они свернули с Хэнгинг-Су-орд-Корт на Флит-стрит. Здесь царило оживление. Здешняя публика состояла в основном из полуобнаженных женщин, которые держались очень свободно. Софи изумилась такой вольности поведения, но тут вдруг она увидела, что ее коварный собеседник подошел к одной из легкомысленных дам, шепнул ей что-то на ухо и скрылся вместе с ней в одной из дверей. Софи решила, что его встреча с хозяином должна состояться именно в этом доме, и решительно вошла за ними следом.
Это заведение очень напоминало таверну, но вместо еды на столах здесь сидели, скрестив ноги, и лежали, вытянувшись во весь рост, женщины. Они обменивались друг с другом веселыми шутками и подзадоривали собравшихся вокруг столов мужчин. Софи видела, как полногрудая брюнетка склонилась, чтобы прошептать что-то на ухо роскошно одетому господину, так что его острая бородка утонула в глубокой ложбинке ее бюста. Видимо, ее непревзойденное ораторское искусство побудило молодого человека подхватить ее на руки, снять со стола и последовать за ней по ветхим ступеням лестницы наверх, очевидно, чтобы продолжить обсуждение важной проблемы в более интимной обстановке. Софи увидела, как другая женщина поднялась и, раздвинув ноги, произвела некоторые действия с ниткой жемчуга, отчего немедленно собравшаяся вокруг толпа зрителей издала восхищенный вздох. Прежде чем эта сцена завершилась, Софи увидела, как незнакомец из «Единорога» спускается сверху по ступеням лестницы. Оказавшись внизу, он послал воздушный поцелуй обнаженной блондинке, которая провожала его, стоя наверху, и направился к выходу.
Софи смешалась с толпой мужчин, окружавших женщину с жемчугом, а потом опрометью бросилась наружу, с облегчением заметив, что цель ее преследования движется прямиком по Флит-стрит. Впечатления, полученные ею в странной таверне, настолько смутили ее, что ей потребовалась вся сила воли, чтобы сосредоточиться на человеке, которого она преследовала. Софи заставила себя следить за каждым его движением, предугадывая его желание резко свернуть, как вдруг, к своему удивлению, обнаружила, что создала свой перечень правил, которому подчиняется, следуя в мужском обличье за мужчиной, — заигрывание, веселое посвистывание, скабрезные шутки.
Она едва успела добавить к этому перечню самодовольную манеру держаться, как вдруг незнакомец нырнул в узкий проулок и скрылся за какой-то дверью. Софи осторожно последовала за ним и оказалась в маленьком, вымощенном плитами дворике. Прямо перед собой она увидела другую дверь, чуть приоткрытую.
Софи глубоко вдохнула и двинулась вперед, надеясь, что ее сердце бьется не так громко, как ей кажется. Она пересекла дворик и толкнула дверь, не отнимая другой руки от рукоятки рапиры. Прислушавшись, она ничего не услышала.
Казалось, прошла целая вечность, прежде чем Софи собралась с духом и вошла под низкий свод кухни. При мысли о том, что она уже давно ничего толком не ела, и при сладостных воспоминаниях об апельсиновых пирожных ее желудок издал звук, похожий на трель застрявшей пилы. Из кухни вела только одна дверь, и Софи задержалась, чтобы прислушаться к себе и заставить себя совладать со своим
