обнаженной красоты.
— Вы удовлетворены? — спросила Софи, ощущая на себе его пристальный взгляд.
— Нет, — ответил Криспин, но отвечал он вовсе не на тот вопрос, который она ему задала. Встряхнувшись и осознав, что сказал, он быстро нашел выход из трудной ситуации: — Я бы хотел осмотреть вашу одежду.
Его спасли усы. Именно усы на ее лице заставили его вспомнить, что здесь происходит и почему эта женщина стоит перед ним обнаженная. Впрочем, те же самые усы создавали дополнительные проблемы. Глядя на них, Криспин невольно обращал внимание на ее чувственные губы. Интересно, каковы они на вкус, на что похоже их прикосновение — на шелк или на бархат? Криспин поймал себя на том, что отвлекается, и немедленно взял себя в руки. У него были заботы поважнее, чем размышлять еще о том, что это у нее над верхней губой — родинка или просто так падает тень? — и о том, как изгиб ее талии будет смотреться сзади, и о том, будет ли ее макушка доходить ему до носа, чтобы он мог, склонив голову, уткнуться лицом ей в плечо и утонуть в ворохе золотистых волос, а также о том, каково сжать в ладонях ее полные груди или почувствовать, как она обхватывает ногами его талию…
Криспин так резко вскочил с кресла, что оно опрокинулось, перепугав Софи и полусонного ворона, который вдруг опомнился и закричал на всю комнату, подскакивая на одной ноге: «Возьми девчонку!» Софи пришла в замешательство, длившееся всего мгновение, которого Криспину хватило на то, чтобы пройти через комнату и скрыться за двойными дверьми.
Вспыхнув от негодования, Софи последовала было за ним, но замерла на пороге. Никогда в жизни она не чувствовала себя такой униженной и одураченной. Впервые она стояла полностью обнаженной перед мужчиной, а он опрометью бросился вон, найдя это зрелище настолько отвратительным, что не смог заставить себя остаться. Ее самолюбие было уязвлено. Но Софи Чампьон не привыкла придавать значение тому, как ее воспринимают — в одежде или без, тем более ей было не важно мнение такого скучного типа, как граф Сандал. Она утешила себя тем, что ее досада вызвана раздражающим действием клея для усов, и сразу же почувствовала себя лучше.
— Если вы собираетесь таким образом заманить меня к себе в постель, то ничего у вас не выйдет! — воодушевлено крикнула ему вслед Софи.
— Уверяю вас, что мне это и в голову не приходило, — солгал Криспин, появляясь в дверях с красным, расшитым золотом халатом. — Наденьте. — Он протянул ей халат, стараясь не смотреть на нее. Его взгляд был прикован к какой-то неизвестной точке пространства, находящейся где-то за правым ухом Софи.
Она неохотно облачилась в шелковую ткань. Не успело ее тело скрыться от его взгляда, как Криспин взглянул прямо, на нее, надеясь, что теперь, когда она не так легко достижима, ему удастся лучше контролировать направление своих мыслей. Теперь, после кончины Тоттла, это представлялось особенно важным.
Ричард Тоттл уже давно был его источником информации о том, что официально и неофициально происходило за закрытыми дверьми дворца. С тех пор как восемь лет назад Тоттл стал главным печатником, через его руки проходили все важнейшие законы, речи, заявления с грифом «по приказу ее величества». Он был настолько хорошо осведомлен о дворцовых делах, что сама королева подчас консультировалась с ним о тайных движениях в кругу своих придворных. Именно благодаря Ричарду Тоттлу Криспин узнал, что кто-то пытается настроить ее величество против Феникса. Ричард подготовил для Криспина зашифрованный список приближенных к королеве лиц, заинтересованных в падении Феникса. Половину пергамента с этим списком он обнаружил в кулаке мертвого Ричарда, а вторая половина была оторвана, видимо, в результате жестокой борьбы. Если этот кусок пергамента попадет во вражеские руки — к тому, кто сможет расшифровать его, это послужит клеветникам сигналом о том, что Феникс напал на след. А это значит, что расследование, которое вел Криспин до сих пор, перестанет быть тайным, и ему придется смириться с поражением.
Если у Софи Чампьон действительно нет куска пергамента — а судя по всему, так оно и было, значит, список попал в руки другого человека, и в интересах Криспина как можно скорее и незаметнее выяснить, у кого он, и нейтрализовать недруга. Задача представлялась ему непростой, если Софи станет безнадзорно крутиться вокруг него, предпринимая собственное расследование, расспрашивая людей и вызывая у них ненужные подозрения. А она выказывает недюжинный энтузиазм и любопытство, коль скоро проследила его до дома и проникла сюда. Размышляя об этом, Криспин поочередно поднимал с пола ее камзол, лосины, шляпу и методично обыскивал их. Он готов был уже вернуться в кресло ни с чем, как вдруг перехватил тревожный взгляд Софи, направленный на правую туфлю.
Несмотря на такую подсказку, он едва не сделал ошибку. Ощупав внутреннюю поверхность туфли и расшнуровав ее, он ничего не обнаружил и готов был уже решить, что Софи его разыгрывает, как вдруг почувствовал, что каблук туфли подвижен. Криспин повернул его сильнее и вытащил из углубления золотой медальон и маленький клочок бумаги. Отложив в сторону медальон с изображением богини Дианы, он развернул листок.
На нем было всего три слова, но их соседство заставило сердце Криспина сжаться. Первые два, перечеркнутые черной линией, были: «Ричард Тоттл». Третье — «Феникс».
— Это ваш список жертв? — ледяным тоном спросил он, взмахнув листком перед лицом Софи.
— Разумеется, — в тон ему ответила она. — В другой туфле вы найдете его продолжение. — Она увидела, как он в недоумении оглянулся на ее вторую туфлю, и рассмеялась.
Ее громкий смех снова пробудил ворона, который лишь каркнул: «Возьми девчонку» — и снова засвистел во сне.
— Я знаю Ричарда Тоттла… — Криспин снова обернулся к Софи, но она его тут же перебила:
— …знал.
— Да, знал, — учтивым кивком поблагодарил он ее за исправление. — А кто такой Феникс?
— Мифическая птица, — педантично отозвалась Софи. — Времен античности. Каждый раз, когда ее убивают, она восстает из пепла, поэтому на роль жертвы подходит не вполне.
— Спасибо за урок классической мифологии. Тогда почему она у вас в списке? Вы намерены путешествовать во времени?
— А вам какое дело? — Софи пристально вгляделась в него и тут же пожалела об этом. Она быстро перебрала в мозгу все причины, по которым ненавидит его, стараясь не смотреть на ямочки у него на щеках. — Лорд Сандал, я выполнила все ваши просьбы, ответила на все идиотские вопросы. Более того, разделась перед вами. Я терпеливо наблюдала за тем, как вы отламывали каблук у моей туфли. Но теперь должна идти, потому что голодна и устала. Я практически не спала три ночи подряд. Вернее, четыре. И в отличие от вас намерена найти убийцу Ричарда Тоттла. — Она вдруг поняла, что это ее действительно волнует.
Совсем недавно смерть Ричарда Тоттла представлялась ей досадной неприятностью в расследовании «несчастного случая», происшедшего с лордом Гросгрейном. Поскольку крестного убили по пути к Тоттлу, она решила, и не без основания, что, возможно, здесь есть взаимосвязь. Теперь же, когда кто-то подложил ее пистолет к телу Тоттла с явным намерением обвинить ее в убийстве, возможность обретала черты очевидности. Но главное, это доказывало, что лорд Гросгрейн действительно был убит. Если бы это был несчастный случай, то ее расследование не обеспокоило бы никого настолько, чтобы побудить к активным действиям с целью обвинить ее в другом убийстве. Софи предполагала, что тот человек, который убил лорда Гросгрейна, отправил на тот свет и Ричарда Тоттла.
В последний раз, когда Софи видела крестного, речь шла о кредите Ричарду Тоттлу. Тогда лорд Гросгрейн сказал, что скоро сможет выплатить эти двенадцать сотен фунтов, если, добавил он испуганно, «Феникс не доберется до него раньше». Лорд Гросгрейн часто использовал в речи слова типа «черный дракон», «красный лев» или «зеленый медведь», которые, как Софи знала, он черпал из терминологии алхимиков. Так назывались химические элементы, которые крестный с воодушевлением смешивал в своей лаборатории, надеясь получить золото из менее дорогих металлов. Сначала Софи решила, что «Феникс» — название какого-то снадобья, но после смерти крестного она задумалась над этим всерьез. Она провела целую ночь, вместе с Октавией и Эмми перебирая его бумаги и прочитывая все записи, которые сохранились не в тайнописи, однако не нашла ни единого упоминания о Фениксе. Тогда Софи решила, что Феникс не химический элемент, а человек. Возможно, человек, который что-то знает о смерти ее крестного. В своем письме Ричарду Тоттлу, которое осталось без ответа, что и вынудило ее выслеживать его в «Единороге», Софи задавала ему два вопроса: за что крестный должен был платить ему и кто такой Феникс?
