держаться в слепой зоне охранников и крадучись двинулся налево, туда, где его ждал Фернас. Никто не заметил вора, он двигался слишком стремительно и абсолютно бесшумно. Стражам не помогло даже освещение в коридоре — его было недостаточно, чтобы заметить живую тень. Вор на это и рассчитывал.
Достигнув поворота и благополучно миновав караульное помещение, Галент уперся в дверь и вжался в нее. За ней, как вор предполагал, располагались хоры, идущие поверху молельного зала. Там, в зале проходили всевозможные занятия служителей монастыря, утренние молитвы, собрания и тому подобное. Никто, кто будет находиться внизу, не заметит Галента. Заглянув в замочную скважину, вор убедился, что галерея не освещена.
— Прям как по маслу, — пробормотал он и стал перебирать ключи.
Но на кольце не нашлось подходящего, Галенту пришлось поработать отмычками, чтобы открыть дверь.
Оказавшись на хорах, Галент почувствовал странное напряжение. Это напряжение не имело естественной природы, просто вору почему-то стало не по себе. Слишком все гладко, и эта темная ковровая дорожка, упирающаяся в не менее темную дверь напротив… словно усмешка бешеного пса.
Галент снарядил арбалет, перепроверил ножи — все должно было быть под рукой — и сделал первый шаг по темному коридору. Свет буквально тонул в этом месте. По левую руку на первом этаже располагалась молельня, освещенная несколькими канделябрами, но мрак на втором они не могли разогнать. Галенту казалось, будто нечто поглощает яркость жизни вокруг.
'Штучки инквизитора, не иначе, он же умеет ворожить' — сообразил Галент.
У инквизиторов великая слава: они угнетатели и каратели, цепные псы Церкви, контролируемое безумие религии. Так о них думают, но Галент, прожив среди них с десяток лет, убедился, что большая часть жестокости это просто декорация, нужная для сокрытия более великих ужасов. Казалось бы, что может быть страшнее жестокости, садистического фанатизма веры? Но было. Эти ребята абсолютно бесчеловечны, чему примером был сам Галент. Вор не обманывался и сознавал, что с социальной и психологической точки зрения он не горожанин. И даже не человек.
'Теперь я тень тени. Как звучит!' — промелькнула у него веселая мыслишка.
Галент не обращал внимания на фокусы Фернаса, на ауру страха, что была буквально разлита по темноте вокруг. Страх как чернила струился между балясин и заливал молитвенную внизу. Наверняка храмовые служки с ужасом косились на черное пятно второго этажа, на эту дверь, похожую на вход в пещеру людоеда. Галент так же ощущал страх, но позволял страху овладеть собой.
Фернас — жрец, ничего удивительного, что его окружает бесполезная магия. Обычный набор уличного фокусника. В любом случае, магия не спасет его от арбалетного болта или, на худой конец, от крепкой стали.
Галент достиг двери и прислонился к ней, прислушался. Внутри было тихо, но возможно это опять работала магия инквизитора. Он ведь мог скрывать звук и даже свет. Нет ничего удивительного в том, что епископ не заметил никакого источника света. Фернас надежно скрывал свою личную жизнь от посторонних. Он для них все лишь ужасный символ, нечто вроде пугала на поле.
Галент кончиками пальцев провел по замочной скважине, собрался достать отмычки, но заметил, что дверь неплотно закрыта. Постоялец не закрывался на замок. Так уверен, что никто не попробует его навестить? Никто не попробует прирезать его одной очень темной ночью? Или просто ожидал прихода гостей? Например, Галента.
Вор усмехнулся. Ну, пусть так. Пусть и ожидал, его ожиданию теперь пришел конец!
Встав сбоку от двери, Галент клинком потянул ручку. Дверь беззвучно открылась, но ничего не произошло. Не было ни ружейных выстрелов, ни зловещего хохота безумца, ни гласа трубного. Ничего.
Галент заглянул внутрь комнаты. Темно, все окна были зашторены, да так хорошо, что ни один лучик не пробивался.
'Вот сейчас войду, он зажжет свет, и мне смерть' — подумал вор.
Такое вполне могло быть, но Галента захватило упрямое стремление раздавить проклятого врага. Чем он рискует? Только жизнью, а жизнь его и так была не ценнее истертого медяка. По крайней мере, Галент умрет в борьбе, возможно, его смерть послужит примером другим! Вору хотелось на это надеяться.
Спокойно Галент прошел в комнату. Двигался он бесшумно, ковер скрадывал его невесомые шаги. Было так тихо, что можно было расслышать стук собственного сердца, но Галент не слышал его. Он был спокоен, все эти трюки с темнотой и страхом его не могли напугать.
Дверь оставалась открытой, она маячила светлым пятном на фоне всеобщей, вселенской темноты. Свет не приникал сквозь вуаль магии, он оставался за порогом и лишь робко обозначил свое существование. Галент бесшумно скользнул к стене у окна и замер — следовало отогнуть занавеску, чтобы хоть как-то нарушить царствование темноты в этой комнате. Но вор не двигался, он постарался слиться с окружающей обстановкой.
Теперь не вызывало сомнений, что Фернас его ждал. Неизвестно каким образом он прознал о появлении Галента. У магов свои пути. Но Фернас был тут, Галент чувствовал врага. Тот буквально пропитал своим смрадом комнату, и за века этот отвратительный запах не выветрится. Кровь была повсюду, она была черного цвета и пыталась запугать вора. Галент не обращал внимания на магию — Фернас пытался локализовать его своими фокусами. Как пес этот инквизитор ощущал страх жертвы, но вор не боялся.
Фернасу пришлось сделать ход первым:
— Вижу, ты пришел, — голос его струился со всех сторон. — Ты смелее, чем мы думали. Рискуешь убивать не только стариков, но и своих же братьев. ЕРЕТИК!
Последнее слово напоминало громовой раскат. Еще один жалкий трюк, на который Галент не обратил внимания. Фернас рассчитывал вывести вора из равновесия, резко ударив звуком.
'Летучая мышь, он летучая мышь' — думал Галент. — 'Жалкая крыса, слепая тварь'
В битве характеров побеждала собранность вора. Инквизитору пришлось закрыть дверь, чтобы захлопнуть ловушку. Но и это не вызывало никаких эмоций у Галента, он бесстрастно смотрел на происходящее и находился как бы вне своего тела. Вне своего положения. Он тень, он живет в темноте, не ему ли уютней, когда последний источник света исчезает? Фернас явно не понимал, с чем столкнулся.
Ночь любила кровь и души, а Галент успел ей принести много жертв, так что она обхаживала своего адепта, заботилась о нем и придавала уверенности. Если бы это было религией, то для Галента она была самой идеальной.
Фернас продолжал разглагольствовать, его слова были обычным набором штампов морали. Церковной морали, конечно же. Галент игнорировал все это и продолжал купаться в океане темноты. Скоро он обнаружит своего противника, поднимет арбалет и нажмет на спусковую скобу. Стрела пронзит грудь жреца и навсегда заткнет его. Куда денется душа инквизитора? Не все ли равно, кому она достанется, но Галент надеялся, что ночь все же приберет ее себе.
Не мучений он жаждал врагу своему, а забвения, полного, абсолютного забвения. Нет ничего страшнее, чем полное разрушение души человека.
Время в темноте замедлилось, где-то за окнами продолжали свое движение звезды и солнце, но тут, в комнате тьма была бесконечной. Фернас не догадывался, что поставил ставку не на то число. Тьма на стороне вора, так было всегда. Инквизитор занервничал, а Галент все ближе и ближе подбирался к нему. Не двигаясь, конечно.
Инквизитор не выдержал и щелчком пальцев зажег все свечи в комнате. Их было много, явно больше, чем следовало. Мгновенно вспыхнувшие язычки огня разогнали мрак, который, недовольно шипя, забрался под кровать и шкафы, затаился в углах комнаты, убрался под ковер. Инквизитор сам себя ослепил, он смог рассмотреть неясный силуэт у окна и ударить по нему заклинанием, но промахнулся. Галент был точнее, но ненамного. Зрение подвело и его.
Болт царапнул по руке Фернаса, а заклятие чуть опалило волосы Галента. Смехотворные ранения в игре, где ставкой была жизнь.
Вор упал на пол, уходя с линии огня, и забросил бесполезный теперь арбалет за спину. Второй рукой он уже вынимал нож и, приподнимаясь, собрался бросить его в инквизитора. Но тот тоже не сидел на месте, ожидая, когда вор прикончит его.
