пугала.
Часть мужчин, чьи тела были чуть менее изукрашены татуировками, приблизилась к Галенту. Один из них походя выбил из рук раненого нож, остальные тут же принялись сдирать с вора все его снаряжение.
Галент и глазом не успел моргнуть, как остался практически обнаженным.
Дикари делали все быстро и молча, Галент пытался возмущаться, но его никто не слушал. Под конец, ему просто заткнули рот кляпом, связали руки и бросили на носилки.
Мужчины подняли носилки с раненым и направились к выходу из пещеры. Галент мычал, дергался, пытался высвободиться, но усталость брала свое. Путы же были надежными, видно подземным жителям не впервой приходилось тащить добычу в логово. Галент мог только гадать о своей дальнейшей судьбе. Он пытался запомнить дорогу, но это было нелегко — стены вокруг проносились стремительно, словно дикари двигались со сверхчеловеческой скоростью. Наверняка, так и было, но Галент не чувствовал стремительного потока воздуха, который должен был бы сдувать его с носилок.
Без магии тут не обошлось. Только она могла сотворить такое чудо, превратить подземелье в длинный коридор, облицованный зеленым мрамором. Наверняка, этот 'мрамор' на самом деле растительного происхождения, но для Галента он сливался в монолитную стену камня. Вор словно попал в пищевод самой земли и теперь проваливался в ее недра.
Дорога шла под уклон, вор все дальше уходил от света, от Города — все глубже и глубже. Церковники сказали бы что-нибудь наставительное по этому поводу, но их тут не было. И никогда их тут не будет, так что никто не узнает о страшном конце еретика.
Галент пытался выбраться из носилок, но идущие рядом дикари заталкивали его обратно. Да и что он мог выиграть, если бы ему позволили спрыгнуть из колыбели? Скорее всего, вор просто эффектно покончил бы со своей жизнью, оставив кровавый след в этом зеленом подземелье.
Вскоре идущим впереди дикарям в рогатых масках-черепах просто надоели попытки вора сбежать. Один из них приостановился, поравнялся с носилками и, сказав несколько слов, обездвижил вора. Галент превратился в безвольный мешок с мясом. Разум больше не контролировал тело, мышцы расслабились — все мышцы расслабились — но вор оставался в сознании и мог видеть все, что происходит вокруг, а так же ощущать неприятное тепло внизу.
Дикарь-маг вернулся к своим коллегам по ремеслу, и вся процессия с той же скоростью продолжила путь сквозь подземную тьму.
Оглушенному магией вору казалось, что время остановилось. Он лишился последних ориентиров в подземелье. Течение времени принадлежало теперь шаманам-дикарям. Галент думал — больше ему ничего не оставалось — но все его мысли были сплошь депрессивными.
Оказаться в руках дикарей, которые и света-то не видели, что могло быть хуже?
Галент мог бы сказать, что хуже оказаться в руках инквизиции. Но, глядя на свой конвой, который больше походил на цирковых зверей, он изменил мнение.
Дикари были колоритными, настоящим ужасом, которому место в страшилках. Не все сказки, как оказалось, врали. Нецивилизованные люди пугали как своим видом, так и своим духом.
Галент рассматривал людей, которые находились в поле его зрения, но мечтал закрыть глаза. Веки не слушались, так что вор мог наслаждаться видом чудовищ, которые наверняка вскоре отведают его мясца. Те дикари, что несли его носилки, скорее всего, были кем-то вроде слуг и не имели решающего голоса в отряде. Но, даже находясь на низшей ступени социальной лестницы, если подобное уместно по отношению к дикарям, они больше походили на древних титанов или демонов — как кому угодно.
Мощные, кряжистые мужчины, которые смогли бы разорвать Галента голыми руками и преспокойно отправиться по своим делам. Вся их кожа походила на обвинительный приговор в ереси — она была испещрена всевозможными письменами, возможно, магического свойства. Лица же дикарей больше походили на погребальные маски, Галент даже подумал, что они на самом деле мертвы. Зачем содержать толпу слуг, если можно оживить парочку трупов? По крайней мере, Галент не исключал такой возможности.
Вор знал, что дикарская магия способна оживлять мертвых, точнее, заставлять тела умерших двигаться, исполнять простые команды. Официальных подтверждений подобному не было, но слухи-то ходили.
Галент мог бы испугаться, как все нормальные люди, но лишь с нервным интересом поглядывал на оживший ужас, несущий его носилки.
Не все ли равно, кто его убьет? Да и не мертвец, может быть, этот парень. В подземельях темно, света нет, вот он и бледен, как ангел смерти.
Галент просто забавлялся, размышляя о подобном. Он оказался в темном царстве, по-настоящему темном. Ни искусственный свет Города, ни живой солнечный не достигали этого мира. Светящиеся поганки не в счет. Тут обитал другой самобытный народ, не ведающий о том, что происходит на поверхности. А может, они просто не обращали внимания на законы горожан.
У вора промелькнула мысль, что любой ученый отдал бы душу, за рассказ о его приключениях. Душу, а затем и жизнь — инквизиция не жаловала такие рассказы и тех, кто их собирает.
Галент уже навоображал себе целый подземный Город, эдакое отражение того, на поверхности, но кроме рукотворных тоннелей он не видел ничего.
Вокруг произошли небольшие изменения, вору показалось, что мрак стал несколько иным. Темнота была все еще густой, как кровь демона, но она перестала быть чуждой. А может быть, вор просто заметил, как занервничали его дикари-людоеды. Они нервничали на свету так же, как и горожане с приходом ночи.
Скорость движения замедлилась, а зеленый мрамор сменился на обычный в подземельях камень. Если дикари и жили в каком-то подземном Городе, то вора они туда не собирались тащить. Возможно, что его просто решили умертвить в ином месте или скормить какому-нибудь чудовищу, коих в подземельях наверняка табуны бродят. На то они и подземелья. Но Галент надеялся на иное.
Он надеялся, что ему сохранят жизнь.
Галенту не оставалось ничего кроме как надеяться, иногда смиряясь с неминуемой смертью. Вор никак не контролировал ситуацию, потому его настроение и менялось от крайности к крайности.
Через какое-то время отряд достиг большой пещеры, похожей на склад нелегальных товаров. Многочисленные бочки, закрытые до поры, ящики и сундуки с какими-то товарами, стеллажи, на которых ржавело оружие — всего вор не смог рассмотреть.
Шаманы (или кто они там) приказали своим слугам остановиться, что те незамедлительно и сделали, дожидаясь дальнейших распоряжений. Они могли бы так стоять вечность, не замечая усталости и течения времени, вся их жизнь была сосредоточена в руках шаманов.
Главари дикарей разошлись по пещере, чтобы зажечь факелы.
Грот на самом деле использовался как склад. Галент не мог осмотреться, но увидел достаточно, чтобы оценить его размеры. Пещера была огромна и тоже создана руками, а может и магией, человека. Четыре колонны поддерживали купол, у стен возвышались гигантские каменные стеллажи, весь пол был устлан всевозможными предметами, которым нашли бы применение в Городе. Дикари же на свалку металлических инструментов, оружия и предметов быта не обращали внимания. Зачем они им? Особенно, если к ним на помощь приходит магия.
Среди отцов Церкви бытует мнение, что всех магов надо взять и развесить на входе в Город. Дескать, эти граждане из-за пристрастия к магии совсем обленились и своей ленью заражают всех вокруг.
Галент припомнил это, казалось бы, не к месту, но теперь видел справедливость подобного суждения.
Магия и пугала и притягивала одновременно, она была чем-то неясным, тайным. И, как ко всему тайному, Галент хотел бы познакомиться с ней поближе. Просто из любопытства.
Но дикари не планировали обучать вора магии, которая, несомненно, пригодилась бы ему. Галент все бы отдал за возможность убивать на расстоянии, становиться невидимым, открывать замки усилием воли, скрывать звуки и просто чесаться усилием воли. Он стал бы идеальным вором, настоящим царем воров! Но дикари имели иные планы на него.
