не собираюсь. Но как, придется крепко пошевелить извилинами. А пока — ура! За самосожжение на костре наших чувств!
Пуф оборвал свою речь и сел. Его тост вызвал шумное обсуждение.
— Сжигайтесь, соблюдая технику пожарной безопасности! — кричала Танька.
Виктор нагнулся к Люсе.
— Давай выпьем, — сказал он ей, — за нас с тобой. Нас лишь двое, но это очень много.
Тост получился многозначительный. Девушка блеснула влажными глазами, благодарно потерлась лбом о его плечо. На них не обращали внимания. Все были заняты собой и ничем.
— Мне так хочется, чтоб у нас с тобой получилось! — сказала Люся.
Она не сказала, что именно, но и так было понятно — жизнь, любовь, счастье должны были получиться вопреки темным силам жизни. Виктор обнял ее за плечи, испытывая давнее знакомое чувство — сострадание и нежность.
Потом танцевали. Много танцевали. Устав, перешли на старинные, спокойные ритмы. Плыли в танго, кружились в вальсе, все вновь оказались в масках, точно хотели спрятаться друг от друга. Виктор завернулся в черную шаль, пропахшую духами и пудрой, и стал неизвестным среди незнакомых. Приятно было кружиться самому, с партнером, затем снова самому, меняя направление, такт, темп, оставляя неизменным само движение, его ускользающую суть.
Дача, где они веселились, стала большой, удобной, как дворец. Виктору чудились колонны, широкие мраморные лестницы. Ковры заглушали шаги, портьеры скрывали лица.
Завывание раздалось, когда Виктор целовался с Люсей после замысловатого па танго в тесной передней. Возникнув где-то под полом, вой проник в дом, разрушил тишину, сорвал занавеси, протрезвил присутствующих и ушел вверх, через потолок, в звездное небо, чтобы пронестись над лесом глухим лешачьим “ууу”. От сотрясения неодобрительно качнулась старенькая люстра в большой комнате дачи.
Притворяшки сбились в кучу.
— Что это было? Что? — шептали девушки.
А ребята отвечали громкими, нарочито бодрыми голосами:
— Здорово подстроено! Во дает!
Вдруг голос Худо сказал:
— Внимание и спокойствие, друзья! Среди нас кто-то чужой.
Все смолкли, точно сразу онемели. Было страшновато. Принялись про себя пересчитывать присутствующих.
— Восемь, — сказал Виктор. — А сколько нас должно быть?
— Семь!
— Спокойно, — сказал Худо. — Снимайте маски. Пусть каждый покажет себя.
Виктор с интересом наблюдал, как они высвобождаются из тряпок, опасливо посматривая на соседей. Внезапно все бросились в угол комнаты, расчищая пространство между собой и фигурой в белом, сиротливо приткнувшейся у стены. Даже Худо и Виктор поддались общему испугу, отошли шага на два.
Напряженно молчали, учащенно дыша и не сводя глаз с фигуры. Она стояла, окаменев, не шевелясь, беззвучно.
— Мне очень страшно, — жалобно шепнула Люська.
— Молчи! — зашикали на нее.
Потом, вспоминая, Виктор восстановил свое главное тогдашнее чувство: нетерпение и злость. Хотелось шагнуть вперед, ударить, разрушить. Но сдержался. Чувствовал, будет нарушен ход каких-то событий, где ему отведена роль в лучшем случае зрителя. Вперед вышел Худо. Не подходя к фигуре в белом, он воскликнул:
— Ты кто? Кто ты?
Фигура качнулась. Склонясь в немом приветственном поклоне, отделилась от стены, плавно двинулась к выходу. Будто магнитом потянула она за собой художника. Виктор с интересом наблюдал этот немой спектакль. Незнакомка скрылась в передней, Худо ринулся за ней, и тогда погас свет. Раскатистый вопль ужаса пронесся по комнате. Они услышали вскрик Худо и разобрали его слова:
— Пусти, ну пусти, пусти же!
Виктор отмечал потом, что именно в этот момент общий страх, если только он может быть общим, был наибольшим.
В окна дачи проник лунный свет. Косо и неровно осветил он растерянных притворяшек. Затем они увидели спину Худо, выходящего из передней. Натужное движение. Худо был не один, к нему кто-то там цеплялся, удерживая, тормозил. Олег отбивался, нелепо взмахивая руками, повторяя:
— Пусти же, пусти!
Они услышали странные звуки, нечто вроде щелканья кастаньет, бряцанья, сухих ударов по дереву. Худо упал на спину, и они увидели, что он отбивается от скелета. Рослый, слабо светящийся голубым огоньком человеческий костяк наседал на художника с ловкостью борца самбо. Рассмотрев скелет, Виктор рассмеялся. Вот оно что! Притворяшки в своем детском репертуаре. Впрочем, в полутемной комнате танец Худо со скелетом выглядел эффектно. Мертвяк прочно приклеился к Олегу. Повторял все движения. Независимо и горделиво тряс черепом. Лязгал, щелкал, сухо трещал. Поглаживая Люсины плечи, Виктор почувствовал, как она дрожала в ознобе. “Неужто верит?” — удивился юноша. Он подошел к изнемогающему Худо, и ударом ноги переломил хребет скелету.
— Солдат — всегда солдат! — сказал Худо.
Притворяшки ринулись добивать привидение. Они растащили его по косточкам. Что осталось, Худо и Виктор вынесли в переднюю.
— Мне все понятно, — сказал Виктор, вворачивая пробки над электросчетчиком, — одно неясно: как он двигался там, в комнате. Ты же не подходил к нему?
Худо как-то странно глянул на него.
— Это не самое сложное, — уклончиво сказал он.
— Вот и получен первый ответ из бездны! — торжественно и насмешливо объявил Виктор, когда они снова собрались за столом.
Но притворяшки отвергли его насмешку и принялись всерьез толковать символику скелета. Все сходились на том, что Худо в скором будущем придется нелегко. Маримонда рассказала несколько своих снов со скелетами. Все они плохо кончились: неудачами и болезнями. Таня припомнила какую-то жуткую новогоднюю историю, где фигурировали скелеты и покойники, но ей не дали кончить.
— Короче, короче! — крикнули ей. — Закругляйся!
— Одним словом, там было очень страшно, — заключила девушка. — Скелет — предвестие конца.
Виктор чувствовал себя одураченным. Ведь они все вместе видели один и тот же дурацкий скелет и танец Худо, но выходило, будто притворяшки видели ту же сцену несколько иначе. Их вовсе не интересовали причины события: кто его подстроил и почему. Все вопросы и сомнения такого рода они с ходу отбрасывали. Обсуждалось только впечатление и скрытый смысл происходящего.
— В том, что скелет набросился на Худо в передней, — сказал Пуф, — скрыто предупреждение. Твои несчастья начнутся, если ты покинешь родные края, Олег.
— Не так категорично, ребята, — вступилась Маримонда. — Вмешательство внешних сил в лице Солдата спасет нашего Худо. Его выручат.
— Нет, здесь символика сложней, — начал Костя. Но Виктор вдруг взорвался. Его выдержка кончилась.
— Вы совсем обалдели! — крикнул он. — Худо привязал себя к скелету и прыгал с ним! О какой символике речь? Все нарочно подстроено!
Притворяшки замолчали. Виктор перехватил торжествующий взгляд Маримонды: “Вот, мол, обнаружился, разоблачился! Что я говорила?” Таня тоже с осуждением и сожалением посмотрела на него.
— Все это так, Солдат, ты прав, — как-то очень тихо и медленно, а потому весьма убедительно заговорил Костя. — Все подстроено. Худо — малый с головой. Достал скелет, выдержал в растворе фосфора, привязался и станцевал перед нами танец смерти. А ты бы что сделал?
— Я? — растерялся Виктор.
