переживаний, мучений, приписывание им мыслей и чувств, которые испытала бы на их месте жертва — напрасная затея. Рефлексия, буде она этим венцам природы присуща, не позволила бы им совершить то, что они совершали. И они не стали бы великими. Это художнику, всегда задавленному и потенциально гонимому, ему, вечному врагу тиранов и деспотов, видятся 'кровавые мальчики', тени невинно убиенных, а душегубов бессонница мучает лишь из страха, что это против них злоумышляет заговор такой же интриган, как они сами. Не отрицаю усложненности их чувств, но, думаю, они слушались интуиции, жили инстинктами. Во всяком случае, натуры их были проще, чем у вылепивших их образы фантазеров. — Он прибавлял. — Я про себя знаю, что я — человек простой. Вот и буду поступать просто. Как каждый бы на моем месте поступил. Буду уничтожать всех, кто поперек дороги и горла! И при этом еще имеет наглость не продаваться!
Он велел мне идти к Генпрокурору.
— Бери пару ночных бабочек и дуй к нему, — сказал он.
— А он меня примет? — спросил я.
Маркофьев мечтательно зажмурился:
— Помнишь, ты в 'Учебнике для Дураков' это зафиксировал, я заявился к министру с двумя телками и решил все вопросы? Я был провидец, тогда никто, кроме меня, до такого не мог додуматься. А сейчас все так действуют.
Я послушался. С прокурором и двумя маркофьевскими подружками мы провели бурную ночь в одной из восьми маркофьевских квартир. Маркофьев через дырочку в стене заснял оргию прокурора на пленку. И крутанул это домашнее порно по собственному телеканалу. Зрители только и говорили о впечатляющем сеансе.
Претензии к Марккофьеву на некоторое время забылись. Всем стало не до него.
— А пошел бы к прокурору один — ни в жизнь бы не договорился, — похлопывал меня по плечу он.
За что, если вдуматься, властям было к нему цепляться?
Когда Маркофьева снова попытались притянуть за убийство — теперь уже губернатора-конезаводчика Удмуртковатого, он с улыбочкой отвечал:
— Убийство — никакое не преступление. Все рано или поздно умрут. Ведь умрут? А как же! Тогда — такая ли уж большая разница: раньше или позже? Что такого, непозволительного — по сравнению с действиями, производимыми природой над людьми и животными, — я совершаю? Ровным счетом — ничего. Так и не забивайте избирателям голову глупыми измышлениями. А лучше сами УБИВАЙТЕ! Если вам это идет на пользу.
Вскоре от рук наемных убийц пали Стервятников, Небожителев и Надирадзе-Циклопян.
После этих предпринятых нами акций действующий Президент занервничал…
Нам стало об этом известно от обоих его помощников — Лилипутина и Гулливерова…
Маркофьев ничем не выдал своего торжества. Лишь щурил глаза — как шкипер, стоящий на капитанском мостике и вглядывающийся в приближающуюся бурю…
Жалкий ответ главы государства не заставил себя ждать.
В нашу клинику нагрянула ревизия. Один из наших банковских счетов был арестован. Конечно, этот комариный укус ни на что не влиял. Но Маркофьев разозлился.
Ради упрочения позиций за рубежом (и в качестве пропаганды исповедуемого нашим политическим движением образа жизни и мыслей, которые гарантируют гражданам долголетие), Маркофьев организовал турне мумии Ильича по странам Индокитая и в Гималаи. Разгорелся скандал. (Что и было нам нужно.) Мумию, ссылаясь на существующие утвержденные ГОСТом санитарные нормы (но, скорей всего, по указке Президента), не хотели выпускать за границу. (Хотя соответствующая разрешительная справка от дочери Маркофьева — санэпидемнадзоршицы — была получена. Правда, оформлен документ был на вывоз шести с половиной килограммов баранины.)
— Неужели становимся европейцами? — удивлялся Маркофьев. — Я пытался сдать Эйфелеву башню в металлолом — не позволили. Пытался оттащить Биг Бен в скупку — не разрешили. У нас всегда было — тырь не хочу… Что случилось? Почему не хотят отдать мне Ленина. Ведь он — мой. Он — народное достояние!
Тем не менее, мы вырвались за рубеж и вывезли стеклянный, выломанный из мраморного пола саркофаг, а сразу по возвращении от тибетских мудрецов Маркофьев выступил с предложением о канонизации мощей Ильича, объявив: останки мальчика из Симбирска обладают чудесной целительной силой.
Церковь, однако, медлила с проведением поместного собора.
Не дожидаясь решения Синода, Маркофьев купил в магазине учебных пособий пластмассовый скелет и мотался с ним по городам и весям, уверяя, что это и есть остов вождя мирового пролетариата и прикосновение к любой из косточек обернется для поверивших неисчислимыми успехами и крупными жизненными благами. За вход в шатер, где лежал выставленный на обозрение анатомический муляж, взималась умеренная плата — ради нужд партии, как объяснял Маркофьев не желавшим раскошеливаться.
На этой мистификации мы неплохо заработали, но нас опять накрыла финансовая полиция и отобрала нажитое.
— Лучше бы забурились в казино и спустили эти гроши, — цедил Маркофьев.
Он развернул движение за возвращение в Мавзолей останков Сталина. Для чего начал раскапывать могилу усатого тирана возле Кремлевской стены. Явился туда с лопатой и принялся рыть. Его скрутили курсанты роты почетного караула, эти молодцы, попивавшие пиво 'Молодеческое', несли вахту поблизости и гоняли от Вечного огня собиравших пустые бутылки дармоедов, пытавшихся заодно прикурить от пламени.
Маркофьев купил второй пластмассовый скелет и барражировал с ним в обнимку по Красной площади, привязав к берцовой кости табличку 'И. В. Аллилуев-Коба'.
Он начал разрабатывать проект нового памятника Дзержинскому — с тем, чтобы ни одна из непримиримо воюющих сторон не была в этом не затихающем споре ущемлена и обижена. Согласно идее Маркофьева, почетный чекист № 1 должен был стоять возле 'Детского мира', нагруженный, как покупками, тяжеленным камнем — в память о жертвах политический репрессий.
Венцом деятельности моего друга стало развертывание голосования за референдум в поддержку препровождения в Мавзолей воссозданной из папье-маше Надежды Константиновны, которая бы скрасила одиночество Владимира Ильича. Параллельно он проталкивал в Думе закон, согласно которому Надежда Константиновна может находиться в склепе на Красной площади не более полугода, ибо третий и четвертый сезонные кварталы по праву принадлежат Инессе Арманд, чья кукла-манекен также проектировалась по его заказу на заводе резиновых изделий в Баковке.
Действующий Президент терял голову, не зная, что противопоставить этому девятому валу бурлящей фантазии и неиссякающему гейзеру изобретательности. А в загашнике у нас оставалось еще много козырей…
Маркофьева, например, решительно поддерживал обедневший дворянин
