— А ну тебя! — отмахнулась Аня и направилась к Федьке.
Витька-Командировочный и я поспешили за ней. В случае чего, мы примем огонь на себя.
— Я не могу встать, — сказал нам Федька.
— Будет разыгрывать, — засмеялся Борька-Кочевник, — подойдём, а ты в снег пихнёшь. Знаем мы твои штучки-дрючки.
— Не пихну, — испуганным голосом проговорил Принц, — я в самом деле не могу встать. Наверное, ногу сломал.
Мы сразу притихли. Неужели Федька по-настоящему сломал ногу? Надо же! Опять в моём звене неприятность! Витька-Командировочный и я подошли к Батову. Он обнял нас за плечи и с трудом поднялся. Так мы и вышли на просеку. Тут Павлик, как санитар, потребовал, чтобы Принц показал ему ногу. Но лучше бы он не требовал. Только начал снимать валенок, Федька как закричит, точно его режут.
— У тебя сильный вывих, — поставил после этого диагноз Павлик, — если бы был перелом, торчала бы кость в сторону.
Бледный Принц чуть заметно улыбнулся.
— Постарайся сесть в автомобиль сам, а то Ане от матери достанется, — сказал ему Павлик, когда мы подходили к машине.
— Она нас всю дорогу пилить будет, — поддержал его Борька-Кочевник.
Чтобы подвести Принца к самой машине, мы сманеврировали и подошли к ней сзади. Оставили его у самого багажника. В автомобиль Принц-Федька влез сам. Анина мама сейчас же замахала руками, как наседка крыльями, и закричала:
— Кушать, кушать скорее!
— Кушать, давайте кушать! — согласно зашумели мы, очень довольные тем, что взрослые ничего не заметили.
Варвара Андреевна налила каждому из нас по чашке какао из трёхлитрового термоса и дала по кусочку хлеба с колбасой. Мы с удовольствием выпили какао и съели бутерброды. Во время еды Анин папа поинтересовался:
— Как успехи, разведчики?
— Здорово! — ответил Борька-Кочевник с полным ртом. — Узнали, как Надя училась, как отстающим помогала.
— Какие слова себе придумала, чтоб врагов побеждать, — добавила Аня.
— Что за слова? — удивился я.
— Вот те раз! — засмеялся Борька-Кочевник. — О чём же ты мечтал, когда Елизавета Павловна нам письмо от Нади читала?
«О чём мечтал? — разозлился я на Кочевника. — За Принца переживал. Вышел бы к нему раньше, может, он и ногу не сломал бы. Борьке только зубы скалить да бутерброды с колбасой уничтожать». Мне даже есть расхотелось после таких неуместных замечаний.
— Фотографировались мы с Елизаветой Павловной, — сказала Аня, отдавая фотоаппарат Григорию Михайловичу.
— И у меня удача, — оживилась Варвара Андреевна. — Пока вы узнавали про свою партизанку, я обошла несколько дач и облюбовала одну. Мне здесь понравилось. Я уже и задаток дала, чтоб другим не сдали. А то приедешь весной, а тебе от…
— Ой! — вскрикнул вдруг Принц-Федька и потянул больную ногу из-под переднего сиденья.
— Что случилось? — обернулась к нему Варвара Андреевна.
— Ничего, — поморщился Федька. — Моя нога была под сиденьем. Вы её прижали.
— Нечего совать ноги куда не положено. У меня же нет сзади глаз, — раздражённо сказала Варвара Андреевна.
— Мама, — укоризненно посмотрела на неё Аня и спросила Федьку сочувственно: — Больно?
— Не так уж, — сказал он и замолчал.
А мне почему-то стало жалко, что ногу сломал Принц, а не я. Тогда бы Аня тревожилась за меня и, несмотря на боль, мне было бы хорошо.
Немного погодя Федька наклонился ко мне и зашептал прямо в ухо:
— Я нарочно вскрикнул, чтобы вылезать было сподручнее. Будто я ногу в машине повредил.
Про себя я одобрил Федькин поступок, но вслух сказал сердито, и так, чтобы слышала Аня:
— Пройдёт твоя нога. Нечего из мухи слона делать.
Нет худа без добра
Доехали мы до Аниного дома, а Принц-Федька совсем на ногу ступить не может. Хорошо, Варвара Андреевна сразу же из машины ушла. Мы и признались во всём Григорию Михайловичу. А он без всяких разговоров подвёз Федьку, как самого настоящего принца, к подъезду его дома. Вылез Федька из машины, обнял меня с Павликом, точно лучших друзей, и повис на нас.
Мать Федьки увидела из окна эту картину и выбежала нам навстречу.
— Что ещё случилось? — испуганным голосом спросила она.
— Радуйся, мамка, — невесело сказал Принц, — теперь я недели две никуда из дома не денусь.
— Допрыгался! — сердито крикнула ему мать и забарабанила своими худыми руками по Федькиной спине.
— Где тут поблизости живёт врач? — спросил её Павлик. — Вашему сыну надо осмотреть ногу. У него может быть подкожный перелом.
— Будет людей-то пугать, — отмахнулась от Павлика мать Федьки. И сама внимательно, точно врач, принялась осматривать Федькину ногу.
Ступня у Федьки раздулась, наверное до 45-го размера, и посинела. Точно ему под кожу впрыснули чернила для авторучки.
— Надо доктора позвать, — снова повторил Павлик.
— У меня мать лучше любого профессора понимает, — сказал Принц.
— Вы медсестра? — спросил её Павлик.
— Я и сестра и брат сразу, — невесело пошутила она, всё ещё разглядывая Федькину ногу.
— Моя мать нянечка в городской больнице, — похвастался Принц.
Брат-сестра окончила свой осмотр и мрачно сказала:
— Вот погоди, вернётся с работы отец, он тебе выдаст.
— Это сейчас делать нельзя, — тотчас сказал Павлик, — вы медицинский работник и должны знать, что в таком положении нужен абсолютный покой.
Я дёрнул Павлика за рукав. Чего зря шуметь. Отец у Принца сильный, это верно. Он работает на вокзале носильщиком. Мускулы у него даже через рубашку заметны. Но Федьку он любит и никогда не бьёт. Мать, должно быть, его просто так припугнула, от волнения.
— Мы тебе завтра уроки принесём, — сказал я на прощание.
— Вы их с Антоном и Гришкой пришлите, чего самим время тратить! — крикнул нам вдогонку Федька.
— Ну и хитрец! — сказал Павлик, как только мы вышли из квартиры. — Станет он со своей свитой заниматься.
— Давай к Игорю зайдём, — предложил я, — расскажем, что у нас случилось.
— Надо рассказать, — согласился Павлик.
Игорь жил в старом одноэтажном домике, за которым был маленький участок. Таких домов в нашем районе осталось совсем мало. Домик Игоря тоже должны были снести, а всем жильцам дать новые квартиры с ванной и газом. Я как узнал это, очень расстроился. Вдруг Игорь переедет в другой конец города, тогда он в нашу школу ходить не будет. Но Игорь сказал, что школу он всё равно кончит нашу. Потому что привык к учителям и с нами не хочет расставаться. Значит, мы тоже ему понравились.
Мы вошли в калитку, рядом со старыми, деревянными воротами. Отряхнули друг друга варежками от
