который махал у Светы перед носом саблей и кричал:
«Пионер — всем пример! Ты должна это помнить, Мохова!»
Света вспомнила, что сказал ей перед сном отчим, посмотрела на Алика и тоже крикнула:
«И не думай, я ни за что за тебя не пойду, ни за что!»
Алик вдруг засмеялся противным смехом и сказал:
«Мне нужна боевая подруга, как Анка-пулемётчица, а не Мышка-норушка!» — и снова замахал саблей под носом у Светы. Света даже зажмурилась.
«Учись быть смелой! — кричал Алик. — Открой глаза и не бойся. Открой, а то поздно будет!» Алик бросил саблю и стал трясти Свету за плечи. Испугалась Света, открыла глаза и увидела маму.
— Ну и разоспалась ты, дочка. Вставай скорее! Проспали мы. Я даже тебя в школу проводить не смогу.
— И не к чему, школу с балкона видно, — сказал отчим, допивая стакан молока. — Надо приучаться к самостоятельности.
Света вскочила с тахты, пожелала всем доброго утра и принялась убирать свою постель.
Полная неожиданность
Света так торопилась в школу, что даже забыла о предстоящей встрече со своими новыми одноклассниками. Опомнилась она и испугалась только на школьном дворе, когда увидела на часах, что до начала уроков ещё десять минут.
Остановилась Света возле большого клёна и ни назад, ни вперёд. Стоит и дрожит. А чего дрожать? Никто из ребят даже внимания на неё не обращает. Все бегут в школу, торопятся. Десять минут — не так уж много. А Света всё под клёном стоит. Оторвалась, только когда звонок услышала. Вокруг уже никого не было.
Вошла в школу, а дежурный по раздевалке старшеклассник перед самым её носом дверку закрыл. Вот вредный! Куда ж она теперь пальто денет? Тут последний звонок загремел. Все ребята в это время должны в классах быть. Села Света на скамейку у раздевалки и заплакала.
— Чегой-то ты, чего? — подошла к ней нянечка. — Давай мне пальто, а сама беги, обгонишь ещё учительшу-то.
— А куда бежать? — спросила Света.
— Как — куда? — удивилась нянечка. — В свой класс.
— А я не знаю, где он. Я новенькая, — объяснила Света, — меня в четвёртый «А» записали.
— Тогда беги прямо по коридору, в самый конец. Там твой класс.
Припустилась Света и вдруг услышала сзади себя чей-то голос:
— Дергачёва, ты опять опаздываешь?
Света обернулась. Перед ней — высокая молодая женщина в красивом коричневом платье. И в руках у неё классный журнал.
— Я не Дергачёва, — сказала Света.
— Вижу. И тебе опаздывать не надо, — сказала учительница. — Ты из какого класса?
— Из четвёртого «А». Я новенькая, — виновато потупилась Света.
— Мохова? — спросила учительница.
— Ага! — кивнула головой Света.
— Что ж ты сбой первый день в новой школе опозданием начинаешь? — сказала учительница и улыбнулась. — Чтобы запомнить его получше?
Света не знала, что ответить, и тоже улыбнулась.
— Ну идём, вот твой класс. — Учительница открыла дверь и пропустила Свету вперёд.
— Фу-ты ну-ты, растапуты! — раздался чей-то насмешливый голос, который в конце фразы вдруг оробел. — Ой, Маргарита Павловна, а я подумал, вы заболели и нам взамен учительницу-лилипута дали.
Ребята засмеялись. Они привыкли к тому, что Витя Пухов развлекал их на уроках. А Света вспыхнула и залилась краской: «Вот уже начинают над ней смеяться».
От огорчения она даже не слышала, что сказала учительница тому мальчику, который первый подшутил над ней. Только заметила, что он сразу притих и сполз с сиденья так низко, что из-за парты стали торчать лишь его золотистые кудряшки.
— Садитесь, — сказала учительница ребятам. — А ты, Мохова, сядь пока с Витей Пуховым. Я вижу, ты ему понравилась… Зимина, подвинься немножко.
— Маргарита Павловна, как же мы втроём писать будем? — тотчас поднялась из-за парты соседка Вити. — Неудобно ведь втроём. Вы потом сами скажете, что я не старалась, — затянула она плаксивым голосом.
— Не будешь стараться — обязательно скажу, — ответила ей учительница. — А сейчас потеснись и дай место новенькой. Хозяева должны быть гостеприимными.
Зимина надулась точно пузырь, а кудрявый весельчак Пухов расшаркался, как кавалер на балу, и сказал Свете:
— Прошу к нашему шалашу, — и вместе со своими тетрадями подвинул и Зимину.
— Чего ты пихаешься! — насупилась она.
Маргарита Павловна посмотрела в их сторону, и Пухов с Зиминой притихли.
— Начинаем урок, — сказала учительница.
Света присела на краешек скамьи, а портфель поставила у края парты. Зимина опять забубнила, только совсем тихо, себе под нос:
— Это из-за тебя, Пух-Перо, новенькую к нам посадили… из-за тебя… Вечно ты куда не надо суёшься.
— Заныла, — усмехнулся Витя Пухов и сообщил Свете: — Она ж долгоиграющая пластинка. Заведётся — так на весь урок.
— Заведёшься, если локоть от тесноты вниз свисает, — разозлилась Зимина. — Я теперь косо писать буду.
— Мозги у тебя, Римка, свисают, а не локоть, — хмыкнул Витя и поднял руку.
— Что тебе? — спросила Маргарита Павловна.
— Кого мне слушать: вас или Зимину?
— Ябеда! — отчеканила Римма и немигающим взглядом уставилась на доску.
— Ещё одно слово, и ты выйдешь из класса, — предупредила Римму Маргарита Павловна и стала объяснять правило правописания безударных гласных.
Только прозвенел звонок, Римма дёрнула Свету за платье и сказала:
— Завтра к другим садись. Не всё нам ёжиться.
— Можно и по-другому сделать, — предложил ей Пухов.
— Как — по-другому? — обрадовалась Зимина. В голосе Вити она не почувствовала никакого подвоха.
— Тебе от нас уйти, — посоветовал Витя и засмеялся. Уж очень потешным стало у Риммы лицо. Вытянулось и окаменело.
Кругом тоже засмеялись, и Римма ожила.
— Фиг тебе! — сузила она свои и без того маленькие глазки. — Я здесь на законном основании сижу. Меня Маргарита Павловна посадила. — И Римма сказала Свете с раздражением: — Из-за тебя ссоримся. Пришла тут!..
— Чего встали, выходите! — закричал на них серьёзный мальчик с повязкой дежурного на рукаве. — Надо класс проветрить. Перемена-то маленькая. Все выходите!
