Том 6. Письма

Когда приеду, напишу поэму о беспризорнике ~ на эту тему. — «В газете появилась заметка о том, что в Тифлисе открылся коллектор для беспризорных, откуда их будут направлять в детские дома и колонии, — вспоминал Вержбицкий. — Есенин захотел во что бы то ни стало посетить это учреждение. <…>

Когда мы пришли в коллектор <в нояб. 1924 г.>, Есенин смело распахнул двери и быстрым шагом вошел в довольно грязное и неуютное помещение. <…>

Есенин начал с того, что очень правдиво рассказал, как он сам был беспризорником, голодал, холодал, но потом нашел в себе силы расстаться с бродяжничеством, подыскал работу, выучился грамоте и вот теперь — пишет стихи, их печатают, и он неплохо зарабатывает.

Кончив свой от начала до конца выдуманный рассказ, Есенин вытащил из кармана пачку дорогих папирос и стал угощать, однако не всех, а по какому-то своему выбору и без всякой навязчивости. <… >

Провожали нас до дверей всей оравой и кричали вдогонку:

— Приходите еще!

Мы вышли на улицу порядочно взволнованные.

Есенин шел большими шагами и все время говорил, как-то странно заикаясь и размахивая руками. Он говорил о том, что больше с этим мириться нельзя, невозможно дальше спокойно наблюдать, как у всех на глазах гибнут, может быть, будущие Ломоносовы, Пушкины, Менделеевы, Репины! <…>

В последние два года жизни Есенин часто говорил о своем желании написать повесть о беспризорниках, которые в те годы буквально заполонили все большие города и железнодорожные узлы. Это была его неутолимая, горестная тема» (Восп., 2, 225–228).

О другом эпизоде, связанном с беспризорниками, вспоминала Г. А. Бениславская: «Исключительная нежность, любовь и восхищение были у С. А. к беспризорникам. <…> Идем утром по Тверской. Около Гнездниковского 8-10 беспризорников воюют с Москвой. Остановили мотоциклетку. В какую-то „барыню“, катившую на лихаче, запустили комом грязи. Остановили за колеса извозчика, задержав таким образом автомобиль. Прохожие от них шарахают<ся>, торговки в панике, милиционер беспомощно гоняется за ними, но он один, а их много. „Смотрите, смотрите, — с радостными глазами кричит С. А., — да они все движение на Тверской остановили и никого не боятся. Вот это сила. Вырастут — попробуйте справиться с ними. Посмотрите на них: в лохмотьях, грязные, а все останавливают и опрокидывают на дороге. Да это ж государство в государстве, а ваш Маркс о них не писал“. И целый день всем рассказывал об этом государстве в государстве» (Материалы, с. 92).

Замысел Есенина написать поэму или повесть о беспризорниках остался неосуществленным.

С новой семьей вряд ли что получится ~ для живых людей места не остается. — «В столовой Толстой, похожей на музей — все стены были украшены различными портретами Л. Н. Толстого, — вспоминал С. Б. Борисов, — <висели> сувениры, записочки и, кажется, молитвы, писанные рукою Л<ьва> Н<иколаевича>…» (Материалы, с. 147).

«…когда я зашел к нему, — вспоминал о встрече с Есениным в квартире Толстых Ю. Н. Либединский, — он на мой вопрос, как ему живется, ответил:

— Скучно. Борода надоела…

— Какая борода?

— То есть как это какая? Раз — борода, — он показал на большой портрет Льва Николаевича, — два — борода, — он показал на групповое фото, где было снято все семейство Толстых вместе с Львом Николаевичем. — Три — борода, — он показал на копию с известного портрета Репина. — Вот там, с велосипедом, — это четыре борода, верхом — пять… А здесь сколько? — Он повел меня к стене, где под стеклом смонтировано было несколько фотографий Льва Толстого. — Здесь не меньше десяти! Надоело мне это, и все! — сказал он с какой-то яростью» (Восп., 2, 154–155).

Неприязненное отношение к дому Толстых усилилось после возвращения с Кавказа: «Новое местожительство, видимо, начинало тяготить Есенина, — отмечал В. Ф. Наседкин. — Примерно в первой половине сентября он попросил Галю найти ему квартиру» (Материалы, с. 226).

Когда отправлюсь, напишу. — Письмо неизвестно.

Заеду в Баку, потом Тифлис. — Есенин вместе с женой выехали из Москвы в Баку 25 июля 1925 г. По словам С. А. Толстой-Есениной (в изложении И. В. Евдокимова), в авг. 1925 г. поэт отменил «назначенную поездку в Тифлис и Абас-Туман» (Восп., 2, 289).

Галя шлет привет. — «От души приветствую Галю и твою сестрицу» — писал Вержбицкий 21 марта 1925 г. (Письма, 274), а в письме от 27 марта 1925 г.: «Целую обе ручки у Гали» (Письма, 276).

232. С. А. Толстой-Есениной. До 25 июля 1925 г. (с. 220). — НЖ, 1972, кн. 109, с. 164 (публ. Г. Маквея).

Печатается по автографу (ГЛМ).

Датируется с учетом пометы адресата на записке: «Письмо мне. Пьяный. Июль 1925. С. Е.» (ГЛМ).

233. А. А. Берзинь. 26 июля 1925 г. (с. 220). — Есенин 6 (1980), с. 192.

Печатается по автографу (ГЛМ), исполненному на открытке с почтовым штемпелем: «Ростов на/Д. 26.7.25. Вокз.».

Датируется по этому штемпелю.

Это бывает, дорогая моя, не после ночи, а спустя 9 мес<яцев>. — В воспоминаниях А. А. Берзинь есть пояснение к письму: в день отъезда Есенина и С. Толстой в Баку она пришла на вокзал проводить их и «шутя подарила им маленькую куколку и ванночку, чтобы ее купать. По этому поводу <…> Сергей мне прислал открытку» (альм. «Кубань», 1970, № 7, с. 93).

234. В. И. Эрлиху. 26 июля 1925 г. (с. 220). — Эрлих, с. 93 (только приписка Есенина). Полностью — НЖ, 1972, кн. 109, с. 160 (публ. Г. Маквея; по редакционному недосмотру текст Есенина был напечатан перед письмом С. А. Толстой).

Печатается по подлиннику (ИРЛИ, ф. В. И. Эрлиха), исполненному на почтовой открытке со штемпелем: «Ростов н/Д. 26.7.25. Вокз.».

Датируется по этому штемпелю.

235. А. А. Берзинь. 3 августа 1925 г. (с. 221). — ЛР, 1965, 1 окт., № 40, с. 17 (публ. Б. М. Шумовой).

Печатается по автографу (ГЛМ).

Если очучусь где-нибудь вроде Байкала, не удивляйтесь. — Подобной поездки не было. Очучусь — есенинское производное от глагола «очутиться».

Как Марк? По-прежнему ли он держит завет, надписанный ему мною на книге (обещание)…— Речь идет о М. Н. Мейчике, которому Есенин 20 июля 1925 г. сделал дарственную надпись на Перс. мот.: Для милого Марка С любовью жаркой только с просьбой «не кусаться» и не ругаться. (Юсов-96, с. 137)

…не откажи мне написать, что хочет от меня Николаев. Мне это оч<ень> важно. Так как собрание для меня оч<ень> дорого. — После заключения договора на Собр. ст. Есенин уехал из Москвы в Баку, не предупредив Госиздат о своем отъезде. В начале авг. редактор издательства И. В. Евдокимов попросил