— Верно. Но будь осторожен: ошибка в сотую процента разнесёт систему на куски.
— Это у меня ошибка?
Он высокомерно выпятил нижнюю губу, но я не позволил ему наговорить глупостей:
— Взгляни-ка…
Я указал на небесную сферу и вычертил на ней инеем эфемериды:
— Не забудь прецессию и обратное вращение…
Но он меня уже не слышал.
Эх, молодость, молодость… Неужели и я был таким же? Романтика ошибок: пусть тонут дураки, нам море по колено…
Я ведь знал, что он поступит по-своему.
Но игра того стоила.
Он зашёл дальше всех, поэтому я не мог отступить: а вдруг получится? И поэтому планета была обречена.
Через минуту Роганков сделает свой первый прыжок во времени и девяносто девять процентов биомассы планеты пойдёт на топливо. А что не догорит сегодня, через семьдесят миллионов лет назовут нефтью и каменным углем, и всё равно сожгут.
Я снял туфли и носки.
Ноги по щиколотку погрузились в бесконечное движение жизни. Да. Здесь так: шагу нельзя ступить, чтобы не споткнуться о живое. Сельва Бразилии по сравнению с мезозоем так же бедна жизнью, как пустыня Гоби по сравнению с сельвой.
Я поднял руки и развёл их в стороны. Солнце палило нещадно. Тяжёлый влажный воздух бархатом давил на плечи. Запахи, звуки, движение… Как жаль…
Мне бесконечно жаль этот мир!
Никогда и нигде больше не будет такой плотности страстей на кубический сантиметр. И так всюду: от полюса до полюса, по каждому из меридианов, которые выдумают… ох, как не скоро… через семьдесят миллионов лет.
Живое толкалось у моих ног, карабкалось по брюкам… бабочки вились у лица, а пауки в волосах плели сети. Возмутительно грохотали миллионы голосов, — каждая тварь рвала жилы, стараясь быть услышанной. Невдалеке гулко ухали чьи-то тяжёлые шаги…
Простой и ясный мир.
Неужели его смерть так необходима?
Я сомневаюсь? Нет. Я сожалею.
Над горизонтом полыхнуло пламя. Потом ещё раз. Будто далёкая гроза пробует силы молчаливыми зарницами. Но я знал, что это не гроза. На расстоянии четырёхсот тысяч километров возник крохотный прокол между двумя временными последовательностями. И чтобы закрыть червоточину, Дмитрию нужно будет залатать пространство. Поставить аккуратную сферическую латку со смешной перекошенной рожицей.
Но ученик допустит ошибку. Ту самую, которая даст возможность его виду доминировать на планете спустя десятки миллионов лет.
Эта ошибка превратит мой сад в пустыню. Выпьет запахи и влагу из воздуха. Понизит плотность жизни со ста животных в кубическом метре объёма до одного на квадратный метр поверхности.
Очень много энергии…
Ясно вижу, как огненный фронт спускается с неба.
Всё. Ухожу. Я не могу видеть агонию своего мира.
Я с ним попрощался.
Через минуту здесь будет ад. И только миллион лет спустя вновь зазеленеют луга, поднимутся травы, прорастут леса… Но всё это будет уже 'не то'.
Сегодня мы встретились неподалеку от Фомальгаута. В этих краях более всего почитают чистое знание, как высшую добродетель. Утверждение спорное, но я не препятствую заблуждениям.
Заурядный конвент астрофизиков различных рас с рядовой, обычной темой — происхождение Вселенной. Всё как обычно: буднично и рутинно…
Пока на кафедру не поднялся Дмитрий.
По своему обыкновению, Роганков не стал расшаркиваться перед научными авторитетами и призывать в свидетели справедливости своих рассуждений напыщенных снобов из академии.
Вместо традиционных благодарностей и сладкого пиетета в адрес корифеев темы, Роганков развернул четырёхмерный демонстрационный бокс и огорошил присутствующих общей системой мировых уравнений, связывающих Большой взрыв с финалом Природы.
Он не трудился что-то пояснять. Пошаговая экспозиция состояния модели Мироздания и анализ снимков далёких галактик наглядно показали точность, с которой он подобрал коэффициенты и граничные условия. Он использовал изображения края Вселенной как машину времени — ведь свет от этих удалённых объектов шёл миллиарды лет…
Всё было настолько безупречно, что Роганков сумел предсказать растущую вслед за убегающими галактиками прослойку сверхвакуума с отрицательной плотностью материи.
Над ним, конечно, посмеялись, но я-то знал, что это правда!
Дмитрия не смутил скепсис аудитории. Он вывел на обзорный экран результаты расчётов и указал место, в котором восемнадцать миллиардов лет назад произошёл Большой взрыв.
Теперь собрание молчало. Слушатели были потрясены скандальными выводами представителя малоизвестной цивилизации. Председатель конвента получил несколько записок с одинаковым вопросом: кто пригласил этого невежду на уважаемый научный форум?
Председатель не мог ответить.
Он не знал, что Дмитрия пригласил я.
Дабы пресечь растущее смущение и нервозность я поднялся с места:
— Минуточку, уважаемый. Прошу прощения, что прерываю ваши замечательные доводы. Но мне думается, что если бы вы начали с постановки задачи или озвучили конечную цель, следить за вашими рассуждениями было бы много легче.
Зал одобрительно загудел.
Роганков не узнал меня, поскольку на конвент я прибыл в составе делегации от скопления Плеяд, но суть моего замечания была ему понятна.
— Разумеется, — кивнул Дмитрий. — Охотно поясню. Если в двух словах… — Он задумался. Зал стих. Признаться, я и сам затаил дыхание. Не так-то просто рассказать в двух словах о главной пружине Миромашины. — Я думаю, что создание Вселенной — дело рук разума самой Вселенной.
Что ж, не два слова, конечно, но тоже неплохо.
— Прыжок в прошлое сопровождается выделением массы и энергии. Недавно я провёл любопытный эксперимент вблизи своей планеты и с удовольствием ознакомлю собрание с его результатами.
Он вновь включил проектор.
— Как видите, время, энергия, масса… экспоненциальный характер зависимости. Если экстраполировать массу образовавшейся Луны в масштаб возраста Вселенной, получится масса и энергия, по порядку сопоставимая с принятыми в современной науке значениями массы и энергии Космоса…
Он вывел на экран результаты и все ахнули: речь не шла о порядке величины, — совпадение было точным до второй значащей цифры.
— Иначе говоря, мы имеем дело не с единственным взрывом, который послужил причиной возникновения нашей Вселенной. Существует последовательность взрывов. Вновь рождённая Вселенная порождает жизнь, которая, становясь разумной, совершает прыжок во времени назад, чтобы дать жизнь
