Однажды утром троллейбус номер 75, который ходит от Монтверде Веккьо до площади Фьюме, вместо того чтобы спуститься к Трастевере, направился совсем в другую сторону. Он повернул к Джаниколо, затем свернул на старую дорогу Аурелия Антика и через несколько минут уже мчался, словно очумелый от весеннего солнца заяц, по полям, что раскинулись в предместье Рима.
В это время пассажирами троллейбуса были, как обычно, служащие. Все они читали газеты. Даже те, которые не покупали их, – они читали через плечо соседа. Вдруг один синьор, переворачивая страницу, взглянул случайно в окно и страшно удивился:
– Кондуктор, что случилось? Куда мы едем? Это какое-то самоуправство!
Другие пассажиры тоже оторвались от газет и тоже возмутились:
– Что думает водитель?
– Да он сошел с ума! Свяжите его! – Что за обслуживание!
– Но отсюда рукой подать до Чивитавеккья, а там уже начинаются загородные дачи!
– Боже мой! Уже без десяти девять, а ровно в девять я должен быть в суде! – воскликнул адвокат. – Если я проиграю процесс, я подам в суд на троллейбусное управление.
Кондуктор и водитель отбивались как могли. Они заявили, что ничего поделать не могут: троллейбус больше не повинуется им и сам едет куда вздумается. Действительно, в этот момент троллейбус сошел с дороги, проехал по полю и остановился на лужайке у небольшого лесочка, благоухающего свежей зеленой листвой.
– Ой, цикламены! – радостно воскликнула одна синьора.
– Самый раз сейчас думать о цикламенах! – рассердился адвокат.
– А знаете, что я вам скажу, – возразила синьора, – пусть я приеду в свое министерство с опозданием… Мне, конечно, за это снимут голову… Но раз уж мы тут, я хочу нарвать цикламенов! Уже десять лет, как я не собирала цветов!
Она вышла из троллейбуса, вдохнула всей грудью чистый, свежий воздух этого удивительного утра и стала собирать цветы.
Видя, что троллейбус и не думает никуда уезжать, Один за другим вышли на полянку и другие пассажиры. Одни – чтобы размять ноги, другие – выкурить сигарету. И вскоре плохое настроение растаяло, как туман на солнце. Кто-то сорвал маргаритку и сунул ее в петличку, а кто-то нашел совсем еще зеленую ягодку земляники и радостно закричал:
– Это я нашел ее! Смотрите, я оставлю здесь записку и, когда земляничка созреет, приду и сорву ее! И пусть только кто-нибудь посмеет тронуть ее!
Он и в самом деле вырвал из записной книжки листок, наколол его на прутик и воткнул в землю рядом с земляничкой. На листке большими буквами было написано: «Доктор Джулио Боллати».
Два чиновника из министерства образования скомкали свои газеты в большой бумажный шар и стали играть в футбол. И всякий раз, когда ударяли по мячу, громко кричали:
– Шайбу!
Словом, пассажиры уже нисколько не походили больше на тех серьезных и солидных людей, которые минуту назад готовы были разорвать на части водителя и кондуктора. А те между делом поделились друг с другом завтраком и устроили небольшой пикник на свежем воздухе.
– Смотрите! – закричал вдруг адвокат.
Троллейбус тронулся с места и медленно двинулся с полянки. Пассажиры еле-еле успели на ходу вскочить в него. Последней оказалась синьора с цикламенами. Она возмущалась:
– Ну разве так можно! Я только начала собирать цветы и отдыхать!…
– Сколько времени мы уже здесь? – спросил кто-то.
– Ух, наверное, очень долго!
И все посмотрели на свои часы. Как странно: часы показывали всего без десяти девять! Видно, пока длилась эта маленькая загородная прогулка, стрелки часов стояли. Это было время, просто подаренное людям.
– Но этого не может быть! – изумлялась синьора, которая любила цикламены.
А троллейбус снова шел по своему маршруту и уже сворачивал на улицу Дандоло.
Удивлялись все. А ведь каждый держал перед главами газету, где на самом верху страницы ясно была обозначена дата – 21 марта, день весеннего равноденствия.
В первый день весны все возможно!
Страна, где живут одни собаки
Была когда-то на свете очень маленькая и очень странная страна. Она вся состояла из девяноста девяти домиков. У каждого домика был маленький садик, окруженный забором, и за каждым забором жила собака. И каждая лаяла.
Возьмем, к примеру, домик номер один. Здесь жил пес по кличке Верный. Он ревниво охранял свой домик от соседей, и, чтоб никто не подумал, будто он плохо несет свою службу, он долго и громко лаял всякий раз, когда мимо проходили жители других девяноста восьми домиков, независимо от того, кто шел: женщина, мужчина или ребенок. Точно так же поступали другие девяносто восемь собак. Так что, сами понимаете, забот у них было много: лаять приходилось с утра до вечера и даже ночью, потому что всегда ведь кто-нибудь шел по улице.
А вот другой пример. Синьор, который жил в домике номер девяносто девять, возвращаясь с работы, должен был пройти мимо всех девяноста восьми домиков, а следовательно, и мимо девяноста восьми собак, которые лаяли ему вслед, показывая клыки и давая понять, что охотно вцепились бы в его брюки. То же
