Боевые маги, встречавшие его и охранявшие в пути, рассказывали, что подобное обращение ничуть не обидело принца, а скорее позабавило.
Дагнарус оказался совершенно не таким, каким его ожидали увидеть. Командующий армией чудовищ сам вовсе не был чудовищем. Перед боевыми магами предстал обаятельный человек, спокойный и уверенный в себе. Одет он был хорошо, но не вычурно: шерстяная накидка с капюшоном, высокие сапоги, вышитый камзол и белоснежная рубашка. Он с каким-то особым изяществом умел носить одежду. На поясе у Дагнаруса висел меч старинной работы, который он передал боевым магам с просьбой обращаться с оружием бережно, ибо меч достался ему в наследство от отца. Дагнарус и сам чем-то напоминал меч: блеск, изысканность и… острые края.
Военные с первого взгляда поняли: он — из их породы. Пока его везли во дворец, Дагнарус говорил о недавних сражениях виннингэльцев с дворфами, совершавшими набеги на восточные земли. Чувствовалось, что те сражения всерьез занимали его, ибо он со знанием дела рассуждал о стратегии и тактике обеих сторон. Суровые боевые маги не заметили, как Дагнарус втянул их в разговор. За время пути они успели проникнуться к нему уважением. Кем бы ни был этот человек, военное ремесло он знал основательно.
А вот кем он был, как встал во главе армии таанов и почему двинулся на Виннингэль — на эти вопросы боевые маги жаждали получить ответы. Тот, кто называл себя Дагнарусом, имел вполне человеческий облик. На вид ему можно было дать лет тридцать пять. Темно-рыжие волосы, лучистые зеленые глаза, безупречно выбритые щеки и подбородок. Улыбка Дагнаруса обвораживала. Он умел общаться с совершенно незнакомыми людьми как с давними друзьями. Дагнарус явно не был иностранцем. Он говорил на чистом и правильном эльдерском языке. Его речь изобиловала образными выражениями и остроумными изречениями. Правда, в ней ощущалась какая-то старомодность. Он называл алебарду «альбардой». Слово это более сотни лет назад вышло употребления и резало слух. При дружеском, казалось бы, общении Дагнаруса с боевыми магами он умело держал оборону и либо парировал их словесные атаки, либо уклонялся.
Повязку с глаз Дагнаруса не снимали до самого зала Славы Былых Времен. Это ничуть его не оскорбляло. Наоборот, Дагнарус шутил, что его лишают возможности увидеть красивых женщин, которыми, как он слышал, славится Новый Виннингэль. Когда им повстречалась придворная дама и он уловил аромат ее духов, Дагнарус остановился и учтиво поклонился. Изумленная дама так и осталась стоять с разинутым ртом.
Очутившись в зале, Дагнарус некоторое время моргал и щурился, привыкая к свету, потом с улыбкой оглядел собравшихся. На него смотрели сердитые лица. Он видел злобный изгиб губ, слышал такое же злобное бормотание и едва ли не рычание. Однако враждебность собравшихся, похоже, ничуть не тревожила Дагнаруса. Он по-прежнему держался спокойно и уверенно.
Регент стояла на подиуме со скрещенными руками и запрокинутой головой, олицетворяя собой оскорбленную добродетель. Если своей позой Кловис рассчитывала испугать Дагнаруса или заставить его осознать чудовищность собственных замыслов, то ее расчеты потерпели полный крах. Дагнарус как будто не замечал ее присутствия. Он пристально всматривался в одну из фресок с видом Старого Виннингэля. Рядом с ним стоял вооруженный Тасгалл, готовый к любым неожиданностям.
— Скажите, уважаемый маг, там, кажется, изображен королевский дворец? — спросил Дагнарус.
Тасгалл ответил настороженно, чувствуя подвох даже в таком внешне невинном вопросе:
— А почему вас это интересует?
— По одной простой причине. Если это — королевский дворец, художник все исказил, — смеясь, ответил Дагнарус.
Не дав Тасгаллу и другим опомниться, он стремительно направился прямо к фреске. Баронам, военным и главам Орденов ничего не оставалось, как расступиться. Боевые маги устремились вслед за Дагнарусом, готовые, если понадобится, остановить его силой меча и магии. Он как будто их не видел. Наконец Дагнарус остановился напротив фрески, по странной случайности находившейся совсем неподалеку от стула, на котором сидел Ригисвальд. Старый маг делал вид, что поглощен чтением книги и происходящее совершенно его не занимает.
Регент метнула на Дагнаруса сердитый взгляд, затем столь же сердито посмотрела на Тасгалла. Боевой маг пожал плечами. Он сам изумлялся поведению их «гостя»; оно было странным, но отнюдь не угрожающим. Поэтому Тасгалл не знал, что предпринять и стоит ли вообще что-нибудь предпринимать.
Дагнарус внимательно смотрел на фреску.
— Художник верно изобразил водопады. Но дворец выглядел совсем не так. — Дагнарус коснулся фрески. — Эта часть дворца оканчивалась не здесь, а тянулась примерно до этого места. И парадный вход находился вот тут, а не там, где он нарисован. Художник изобразил лишнюю башню, которой на самом деле не было. Из-за его ошибки балкон, где любил гулять мой отец, оказался чересчур вытянутым на запад. До своего ухода я обязательно набросаю вам, как выглядел дворец, чтобы у вас было правильное представление о нем.
Последние слова Дагнарус произносил уже в мертвой тишине. Казалось, что кроме него в зале никого нет. Дагнарус вновь повернулся к собравшимся. На его губах играла улыбка.
— Вижу, я увлекся, — заметил он. — Конечно, сейчас не время предаваться сладостным воспоминаниям.
Дагнарус еще раз взглянул на фреску, и Ригисвальд заметил, как по его красивому лицу пробежала тень.
— И все же так хочется видеть прошлое без искажений.
Тень быстро сменилась обаятельной и добродушной улыбкой. Ригисвальд одним из немногих сумел увидеть взгляд Дагнаруса и услышать шепотом произнесенные слова, от которых у старика по спине побежали мурашки.
Кловис — воплощение благородного негодования — мрачно переглянулась с Тасгаллом и Инквизитором. Скорее всего, они оба думали о том же, о чем и Ригисвальд, но в отличие от старика они не верили Дагнарусу. В их сознании не укладывалось, что Дагнарус — вовсе не самозванец.
«Ничего, скоро вы ему поверите, — подумал Ригисвальд. — Дагнарус сделает все, чтобы вы ему поверили. Да помогут нам боги!»
Массивная грудь Кловис всколыхнулась, словно парус, надутый ветром. Регент набрала в легкие воздуха, приготовившись говорить.
Увы, сегодня ей решительно не везло. На сей раз ее опередил Дагнарус.
— А где мой дальний родственник, юный Хирав? — спросил он, оглядывая зал.
— Я не знаю, о ком вы говорите, господин главнокомандующий, — холодно ответила Кловис. — Я впервые слышу, что кто-то из присутствующих состоит с вами в родстве. До сих пор никто не уведомлял меня, что является вашим родственником.
— Я имею в виду его величество короля, — сказал Дагнарус, продолжая улыбаться. Оскорбительный выпад регента его не задел. — Да, я говорю о юном Хираве Втором, моем дальнем родственнике. Я называю его «дальним родственником», ибо степень нашего родства настолько сложна, что едва ли я смогу правильно ее обозначить. Я проделал долгий путь, чтобы увидеться с ним, и мне бы очень не хотелось быть лишенным этого удовольствия.
— Удовольствия? — взорвалась регент, фыркая от ярости. — Вы приставили кинжал к горлу каждого из нас и еще смеете говорить об удовольствии?
— Насколько я понимаю, вы имеете в виду мою армию. Я не был уверен, что меня гостеприимно встретят, — все с той же улыбкой ответил Дагнарус. — Поэтому я решил прийти подготовленным.
— Подготовленным к чему? К войне?
У Кловис от ярости дрожал голос.
— Нет, регент, — ответил Дагнарус, перестав улыбаться. — Я пришел сюда заявить о своих законных правах на трон Виннингэльской империи.
— Я требую тишины, — словно труба, загремела регент.
По каменному полу застучали тупые концы копий стражи. Неожиданно все стихло, но совсем не по воле регента. В зал вошел юный король. Трудно сказать, было ли его появление случайным совпадением, или изворотливый ум врикиля точно рассчитал время. Короля сопровождали камердинер и гвардейцы дворцовой охраны. Едва взглянув на застывших в поклонах людей, юный король сразу же устремил глаза на Дагнаруса.
