Пельтца. Да и о Катерине он бы знал. Кстати, а кто такой сам Василий? Копия. Все покойники, там, на болоте, были копиями.
Точно!
'Экспедиция добралась до Базы. Шары в порядке защиты периметра уничтожили людей. Потом опомнились — не лучшее начало для встречи миров, — клонировали погибших, и привезли копии к тому месту, где я их нашёл. Велели возвращаться. Но вместо этого люди уселись в кружок, подумали-подумали, да и отравились, все до одного. Почему? Осознали своё несовершенство?'
Чувствуют ли копии своё несовершенство? Свою ущербность? Следует ли их считать людьми? Если они в состоянии отравиться, то, наверняка, следует. Уж очень это по-человечески.
Стоп! 'А сам-то ты кто? — спросил себя Отто. — Ты ведь тоже копия! Чувствуешь ли ты своё несовершенство, следует ли тебя считать человеком?'
Он пошевелился, устраиваясь удобнее. Нет, он не чувствовал никакого несовершенства или ущербности. А вот насчёт человечности… на этот вопрос ему всегда было трудно ответить.
'А почему Василиев было два? Или три? Кто их сделал и с какой целью? Один сидел в компании мертвецов, другой лежал со мной на верхушке валуна, с третьим я встретился на базе. И если б не свалился ему под ноги, я бы на него напал. Просто так, с перепугу…'
'Отто, а почему ты вбил себе в голову, что Василий входил в состав погибшей экспедиции? Он этого не говорил. Более того, судя по некоторым ответам, он об экспедиции вообще ничего не знал. И не знает. Тогда откуда он взялся?'
'Нет! Это всё не то. Так гадать можно до бесконечности.
Нужно думать о связях Василия. О ком ещё из 'Новых услуг' я с ним говорил?'
Отто терпеливо перебирал карточки в аккуратной картотеке своей памяти. Он нисколько не сомневался в успехе. Подсознание давно решило эту задачу. Если бы сам Отто был чуть меньшим рационалистом, чуть больше доверял чувствам, он бы уже знал этот ответ. А так приходится подбираться к нему длинными окольными путями.
'Васо! — вспомнил Отто. — Я говорил с ним о Васо. Василий спросил не о самом венгре, а о том, кто мне сказал, что в консервах — лимоны. Я ответил, что Шеф. Но на самом деле это сказал Васо, который говорит на ломанном русском и понимает через два слова третье'.
Разгадка была рядом, только руку протянуть. Но что-то по-прежнему мешало. И Отто не стал настаивать. Он привычно расслабился и выровнял дыхание. Уже в полусне улыбнулся, и вместе с улыбкой пришла потрясающая мысль: 'Если Господь дал мне три Катерины, и каждая из них намерена связать свою жизнь со мной, то можно ли поступать вопреки воле Господа?'
III
Сегодня на завтрак творог с изюмом, тосты с маслом, мёд, орехи и чёрный кофе. Я давлюсь творогом, совершенно не чувствую вкуса кофе и с изумлением обнаруживаю, что могу есть орехи без обязательных прежде упражнений с зубочисткой. Это приятное открытие. Зубы подогнаны, как планки дорогого паркета.
Мне велели ждать. Я и жду. При мне всё моё имущество, состоящее из ножа, телефонов, наполовину израсходованных аптечек и мирового запаса бриллиантов. Только бы выбраться отсюда, я сумею обеспечить своим женщинам счастливое будущее.
Остаются, конечно, ещё несколько вопросов… о Василии, например. Интересно, шары копировали Василия по той же методике, по которой сам Василий копировал сотрудников базы? Судя по всему — нет. Иначе были бы и другие члены экспедиции, и были бы копии самого Василия. И 'Василиев' было, как минимум, двое… Но так ли важны ответы? И вообще, существует ли загадка большая, чем смысл жизни? Если нет, то умерим своё праздное любопытство и бежим отсюда, если есть такая возможность. Тем более что попутчики подобрались — лучше не придумаешь.
И всё-таки что будет дальше? Убежим от Василия, заживём счастливо и безбедно, будет у нас куча детишек… стоп! Отто, дорогой, но у тебя уже должна быть куча детишек! Не меньше тридцати штук! И каждому должно быть под пятьдесят. Стало быть, и внуками я уже обзавёлся, так что ли? И правнуками?!
Я делаю неосторожный глоток, и кофе устремляется в лёгкие. Захлёбываюсь, кашлем пытаюсь прочистить горло, вскакиваю, судорожно прижимаю салфетку ко рту. Кто-то изо всех сил колотит меня по спине.
— Всё, — хриплю. — Довольно… прошло уже.
Рядом — побледневшая официантка. Протягивает полотенце. Наши руки на мгновение соприкасаются. Она подошла вплотную, мне даже приходится сделать полшага назад, чтобы соблюсти какие-то приличия. Любопытно, но я совершенно не воспринимаю её Катериной. Чужой человек. Но она, похоже, не прочь постоять рядом ещё немного.
— Вам лучше?
Я не успеваю ответить. Знакомый голос властно отправляет официантку прочь.
— Его ни на минуту нельзя оставлять одного!
— Вы видели, какая нахалка?!
— С тобой всё в порядке, Отто? — это, конечно, моя Катерина.
Я киваю, ещё раз вытираю полотенцем губы и усаживаюсь вместе с ними за стол.
— Доброе утро, — это Катерина.
— Привет, — это Маша.
— Как спалось? — это Лиля.
— Доброе утро, привет, плохо, — а это я, пытаюсь вести разговор со своими невестами одновременно.
Они оценили мой ход. Расцвели, заулыбались. Как они прекрасны! Как давно у меня не было женщины! А женщин не было никогда. С ужасом чувствую, как моё лицо расплывается в счастливой, самодовольной улыбке.
— Почему плохо? — интересуется Лиля.
— Терпеть не могу творога, — сообщает Маша.
— Я тоже долго не могла уснуть, — жалуется Катерина.
'Да, Господи, Твоя взяла. Я хочу этого. Хочу этих женщин за одним столом, и в одной постели. Хочу слышать их голоса, как они переговариваются друг с другом, хочу смотреть на них, дышать ими…'
— Что может быть хуже ухода прекрасных женщин? Я знаю один неплохой ресторанчик в Карачи. Тебе следовало вернуться. Думаю, вдвоём мы бы справились с нашей бессонницей.
Они хлопают в ладоши и смеются. Официантка приносит еду, ловко и быстро расставляет тарелки по столу. Передо мной опять чашка, полная чёрного дымящегося кофе. Любопытно, со стороны девушки я не чувствую обиды и напряжения. Может здесь так принято? И то, как мои женщины её отправили, не является грубостью?
Официантка забирает у меня полотенце, приветливо желает всем приятного аппетита и уходит. Игра продолжается:
— И что там подают?
— Ты мне начинаешь нравиться.
— Никогда так не смеялась.
— Осьминожку. Только для твоих глаз. Никогда не говори никогда. — Эта задачка была не из самых сложных.
Меня вновь награждают аплодисментами. Даже Катерина на какое-то мгновение оживает и со смехом кричит 'Браво!' Я не могу сдержаться и беру её за руку. Она не возражает. Я люблю её. И я доволен собой.
— Будь осторожен в обещаниях, — заботливо советует Маша. — На Базе есть женщины красивее нас.
