троса, наборы крючьев, два ножа, топор, фляга, металлическая кружка, миска, ложка. А ещё солидный, на все случаи жизни, большой аптечный набор… всё лёгкое, блестящее, пахнущее маслом, тальком и свежей резиной. Всё в новеньких чехлах с прочными, титановыми карабинами, чтоб, значит, на все случаи жизни и для удобства крепления к поясу. Всё с пониманием разложено по бесчисленному множеству отделений, карманов и кармашков. Все клапана, застёжки, змейки аккуратно застёгнуты. Ничего себе! Может, и в этой стране когда-нибудь порядок будет? Я доволен. С такой экипировкой можно и на северный полюс…
'Какие глупости! У меня в кармане целое состояние, куда меня несёт?! Ведь можно всё бросить и бежать прямо сейчас. Катерину выкуплю позже. Зато уже сегодня можно будет принять ванну в шикарном отеле, в ресторане заказать что-нибудь экзотическое, такое, чтобы несколько официантов объясняли, с чем это едят, а главное, как к этому подступиться…
И забыть! Всё забыть и никогда не вспоминать…'
Трясу головой. Не надо. И в самом деле, день-два роли не играют. Сгоняю на болото, выдерну Катерину, и послезавтра будем в этой ванной вдвоём сидеть.
'Впрочем, вряд-ли, — думаю, вспоминая карту, — двумя сутками не отделаюсь. Неделя, а то и две, не меньше'.
Но без Катерины невозможно. Кроме того, из фирмы тоже надо исчезнуть красиво. Навредить они могут крепко. На всю оставшуюся жизнь'.
Заглядываю во второй мешок и вопросительно смотрю на Васо. Он не отводит взгляд. Но и не отвечает.
Внутри рюкзака лежит пластиковый полупрозрачный пакет, сквозь стенки которого отсвечивают жестью консервные банки.
— Что это?
Васо с минуту раздумывает, потом снова шепчется с микрофоном.
— Ядрёные лимонки, поздняя селекция, — едва ворочая языком, вещает Васо. Замолкает. Думает. Уточняет: — Лимонки с ядрышками. Проф заказал. И сын.
— Может, с косточками, Васо?
Васо двигает бровями. Васо думает.
— Нет, — говорит Васо. — С ядрышками. Ядрёные лимонки. Последняя работа.
— Понятно… — впервые вижу консервированные лимоны. Похоже, у этой парочки последняя стадия авитаминоза.
Приподнимаю мешок с консервами правой рукой и слегка встряхиваю.
— А носильщика они не заказывали?
Васо смотрит на часы. Куда он всё время торопится?
Отпускаю мешок, тот с грохотом падает на пол. Васо подпрыгивает, приседает и заметно бледнеет. Его усы чёрными гусеницами вот-вот уползут по своим делам:
— Шарки, какого чёрта?
Вот, как язык учить надо! И чего это он вскинулся? Что-то сегодня все такие нервные!..
Перекладываю телефон в пустующий боковой карман куртки, тщательно застёгиваю клапан и запихиваю плащ в мешок с консервами.
— Плащ. Зачем?
Гляди-ка, сфинкс заинтересовался!
— Шеф. Приказал! — я тоже знаю, что такое лаконичность.
Васо немедленно советуется со своим переговорным устройством. Что бы ему там ни ответили, он остался недоволен. Впрочем, как всегда.
Ещё раз проверяю шнуровку, несколько раз подпрыгиваю: ботинки поджимают, но это допустимо — разносятся. Вещмешок с консервами забрасываю на спину, а большой джентльменский набор беру в правую руку.
Венгр немедленно поворачивается спиной и, даже не думая мне помочь, выходит. Едва успеваю поставить ногу на порог прежде, чем дверь закроется. Протискиваюсь в коридор, даже не думая обижаться. Наоборот, молю Бога, чтобы Васо не обернулся. Контролировать своё лицо уже нет никакой возможности. Меня переполняет счастье. Я добился своего.
Этим коридором я иду в последний раз.
А там будь, что будет…
II
Выброска прошла удачно.
Отто мягко опустился на пружинистую почву и отпустил карабин троса, который тут же змеёй улетел наверх. Следом подняли трос, на котором опустили мешки. Вертолёт, отжимая траву, по короткой дуге развернулся, и, наполняя округу свистом и грохотом, быстро набирая высоту, умчался на юго-восток.
Отто поднял свой рюкзак, подошёл к мешку с консервами и огляделся. Перед ним расстилалась дикая, совершенно плоская местность. Солнце чуть клонилось к западу. Воздух был совершенно прозрачным, и однообразный с редкими деталями ландшафт просматривался до горизонта: трава по колено, небольшие группы деревьев, по-соседски обступающие округлые валуны, синее, не по-летнему холодное небо, слабый, едва слышный вой ветра, порывы которого доносят сладковато-удушливый запах падали, и… всё, больше ничего не было. Край мира, в существовании которого Отто никогда не сомневался, наверняка выглядит вот так же: дико, пусто и одиноко.
Степь, одним словом.
Отто втянул носом воздух и покачал головой. Пахло травой и влагой. Но чего-то не хватало. Не дотягивал воздух до степного. Не было какой-то ничтожной, но, по-видимому, важной составляющей, чтобы запах открывающейся перед ним местности был по-настоящему степным.
Он достал из мешка топор и оба ножа, пристегнул ножны к поясу и сразу почувствовал себя уверенней. Идти будет, конечно, не так удобно, зато возникло приятное чувство защищённости. Где-то неподалеку разлагался труп животного, и, хотя ему пообещали, что здесь нет крупных хищников, Отто полагал, что лучше тревожиться напрасно, чем по беспечности попасть в беду. Он забросил на спину мешок с консервами, подхватил свой рюкзак, не забыв его застегнуть, и двинулся к ближайшей куче камней, стыдливо прячущейся в невысокой рощице.
Прошагав с полкилометра, он удивился, насколько его обмануло зрение. Кучка камней оказалась нагромождением полутора десятка огромных валунов в три, а то и в четыре человеческих роста, а 'деревца' превратились в исполинов, метров десять-двенадцать высотой. Вдобавок ко всему, почва под ногами неприятно пружинила и затрудняла движение. Но это не могло испортить ему настроения.
Солнышко ласково давило на плечи, и Отто остановился, чтобы расстегнуть куртку. Приятная прохлада прорвалась к груди. Было тепло и спокойно. Жизнь прекрасна. Будущее казалось простым и ясным, как ласковое небо после дождя, где-нибудь на Багамах. 'Какая удача! Что-то небывалое: в одной точке времени и пространства я, Катерина и неприлично огромная куча денег…'
Он закатал рукава, подхватил мешки и, переходя на маршевый шаг, громко запел: Если солдаты По городу шагают, Девушки окна И двери отворяют.*
На юге громыхнуло. Отто замолчал, остановился, прислушался: ветер шелестел и путался в траве, где-то чуть попискивал заблудившийся комар…
'Гроза? — он посмотрел на равнодушное небо с размазанными по нему полосами призрачных перистых облаков. — Что-то непохоже'.
'Не был я на Багамах, — с внезапным ожесточением подумал Отто. Он возобновил движение и ускорил шаг. — И никогда не буду. Есть и лучшие способы потратить деньги. Что может быть проще: найти экспедицию, избавиться от консервов… — он подбросил на спине чужой мешок, устраивая его поудобнее. — Шепнуть словечко Катерине и при первой же возможности исчезнуть, раствориться в этой глуши. За месяц выберемся к цивилизации, и на этом одиссея Отто Пельтца закончится. А там…'
Лишь однажды, мельком, сквозь щель закрывающейся двери Отто видел, как Калима пересыпала
