— Я пытался позвонить тебе. Но, кажется, телефон не работает. — Он навалился на дверь. Но цепочка не пускала, и он не мог заглянуть через мою голову. — Ник, дорогой, позволь мне войти.
Не так-то легко меня уболтать.
— Мне, правда, очень неудобно, мистер Сильвестро, — пробормотал я, стараясь казаться смущенным. — Но мистер Терзис сказал, что мы не должны впускать в дом никого. Вообще никого.
Он сжал губы и прищурился. Мне не приходилось видеть более свирепого взгляда с тех пор — ну, с того дня, когда я чуть не утопил Ришель. Потом он выдавил улыбку. Уж поверьте мне, злой взгляд показался бы более привлекательным по сравнению с этой улыбкой.
— Ник, мистер Терзис не имел в виду меня, — сказал он. И стукнул дверью о цепочку. — Давай. Не глупи.
Я затряс головой.
— Не могу, — прошептал я. — Мистер Терзис совершенно определенно сказал…
Ноздри Сильвестро раздулись.
— Ник, — проговорил он тихо. — Как тебе очень хорошо известно, в отсутствие мистера Терзиса я отвечаю за все. Когда он в отъезде, я веду все его дела, включая то, что связано с этим домом. А теперь, пожалуйста, впусти меня! Или я решу, что вы там что-то испортили.
Как он мог подумать такое?
Теперь сзади подошли Том и Санни, и мы стояли втроем, выглядывая в щель.
Маленькие глазки Сильвестро только перебегали с лица на лицо.
— Ну хватит! — воскликнул он. — В жизни не слышал ничего подобного. Откройте дверь!
— Извините. Но я не могу, — очень медленно произнес я — так, что до него дошло.
Вокруг губ у него появилась белая линия. На щеках вспыхнули яркие красные пятна. Я надеялся, что у него не случится какого-нибудь приступа.
— Ты очень бестолковый юноша, — прошипел он. — Конца этому не видно.
Он повернулся и быстро пошел обратно по дорожке. Я смотрел ему вслед. Ну что ж, я оказался на высоте.
После этого мы час работали как проклятые. Большую часть времени ликвидировали следы нашего вторжения в дом, как-то: стерли следы пальцев со стен на втором этаже, которые все отказывались признать своими, и еще одно пятно, обнаруженное на ковре на лестнице, и тщетно пытались вернуть к жизни вышитую диванную подушку. Нам еще нужно было долить воду в бассейн с фонтаном.
Кроме двух юношей, предлагавших литературу об их церкви, больше к двери никто не приближался. Им я сказал, что нас это не интересует. Тем не менее они благословили меня.
Наконец с наведением порядка было покончено, и дом стал выглядеть лучше. Больше не приключилось никаких несчастий, кроме того, что, поднявшись наверх проверить там телефоны, я обнаружил, что дверь в кабинет захлопнулась. Очевидно, когда я раньше проверял, то случайно спустил замок с предохранителя. Так что вытирать пыль в кабинете не придется до возвращения Терзисов. Еще одно темное пятно в послужном списке «Великолепной шестерки».
Потом выяснилось, что рыб кормили и Том, и я. Нам оставалось только надеяться, что они не сдохнут от переедания. Тому я сказал, что, если они помрут, это будет его вина. Он не должен лезть вперед и кормить их, не спросив сначала у меня. Том ответил, что вряд ли они сдохнут от обжорства. На это я ядовито заметил, что ему повезло, что этого не случается с людьми.
Мы включили сигнализацию и выбрались из дома. Санни, Том, Ришель и Элмо отправились по домам. А Лиз и я с больной орхидеей поплелись в цветочный магазин миссис Бигиббум. И только когда мы прошли полпути, я вспомнил, что телефонный мастер так и не появился.
Миссис Виста нахмурилась, глядя на зачахшую орхидею. И покачала головой.
— Вы аккуратно поливали, дети? Вы же знаете, слишком много воды так же плохо, как слишком мало.
— Да, знаю, — ответил я с невинным видом.
— Может, слишком много подкормки? Это тоже может…
— Не знаю, — перебил я. — Миссис Терзис ничего не говорила о подкормке.
— Кажется, она странно пахнет, — сказала Лиз.
— Странно? — повторила миссис Виста. И, приблизив нос к горшку, глубоко вдохнула. — Гниль!
Оказалось, она имела в виду, что у орхидей гниет луковица или что-то там еще.
— Думаю, этот цветок погиб, — грустно проговорила она. — Я вам дам другой, точно такой же. Подождите! — И не успел я рта раскрыть, как она исчезла в задней комнате вместе с несчастной орхидеей.
Я осмотрелся. Магазин был буквально забит цветами.
— Разве они не великолепны? — вздохнула Лиз, обводя вокруг руками.
— Такое обилие цветов сразу напоминает мне похороны, — отозвался я. — Этот магазин — плод воображения владельца похоронного бюро, без трупа, разумеется.
— Ну, Ник!
Через несколько минут вернулась, тяжело дыша, миссис Виста с орхидеей в руках. Эта была крепкая и здоровая, но в остальном настолько похожая на завядшую, что на минуту я задумался, не провела ли миссис Виста какое-то молниеносное лечение.
Это меня здорово ободрило. При небольшой толике везения мне даже не придется рассказывать Терзисам, что произошло. Даже если за новую орхидею я заплачу все те деньги, что получу за эту работу, она того стоит.
— Миссис Виста, я не могу заплатить за нее сейчас, — пробормотал я. — Ничего, если я…
Она всплеснула руками.
— Не беспокойся! — Она лучезарно улыбнулась. — Платить не надо. Это подарок от чистого сердца.
Лиз благодарила ее от всей души. Я благодарил ее от всего своего кошелька. Так что мы оба были очень искренни.
Миссис Виста приложила палец к губам.
— Дети, это наш маленький секрет, — сказала она. — Но больше не заливайте растения водой. — Она выглядела несколько смущенной, доставая листок из кармана своего фартука. — Я сделала вам памятку. Вы повесите ее на дверь оранжереи, чтобы ваши друзья помнили. Обещаете? — Она протянула листок Лиз, которая быстро прочитала его и с улыбкой кивнула.
— Хорошо, — сказал я. — И еще раз спасибо, миссис Виста.
Я на самом деле чувствовал благодарность к этой зануде. Она могла быть ужасно надоедливой, но все же свое дело знала. Мне оставалось только мечтать, чтобы у нас оказался покладистый владелец зоомагазина, который бы подарил мне трех тропических рыб, когда настанет время.
В дверях миссис Виста подняла руку прямо к носу и помахала мне пальчиком.
— Пока-пока, — пропела она.
— Пока-пока, — пропели в ответ мы с Лиз.
Боже мой!
— Где ты был? — потребовала ответа мама, когда я явился домой. — И зачем ты принес орхидею, Нико?
В Замке Контеллиса час допроса.
— Я за ней присматриваю, — сказал я. И подумал, что лучше не усложнять.
— Стефанос любит свои орхидеи, — неуверенно проговорила мама. — Ему не понравится, если что-то случится.
— Совершенно верно.
— Ник, это ты? — спросил из другой комнаты папа.
— Да, папа.
— Тебе звонил этот Майлс Сильвестро.
— Что ему нужно?
