Лиз и Элмо уселись на мою кровать и стали наблюдать за ходом уборки.
— Что-то не вижу здесь особенного беспорядка, — сказал Элмо, все еще удивляясь.
— Просто похоже на коллаж под названием «Том», — вставила Лиз. — Куча любимых вещей Тома — еда, рисунки, комиксы, мусор таинственного происхождения.
— Вообще-то я не очень люблю беспорядок, — сообщил я. — Просто он заводится сам собой, когда перестаешь обращать внимание на порядок.
Они оба понимающе закивали.
Мне почему-то стало легче убираться при друзьях. Наверное, это оттого, что я больше не скучал. Пока мы болтали, я быстро расставил вещи по местам. Так, чтобы найти их потом.
Уже через пятнадцать минут меня можно было поздравить с успехом. По крайней мере, местами стал виден ковер.
Может, мне даже удастся уговорить маму отпустить меня в кино. Я и правда хорошо поработал.
Если бы у меня были деньги.
Я только начал разбирать стол, и вдруг — вот они!
Старый почтовый конверт, который упал за стол. А внутри — двадцатидолларовая бумажка. Бабушкин подарок на день рождения! А я-то думал, что давно их потратил.
— Впервые Брайен все же оказался прав, — весело сказал я Лиз и Элмо и помахал купюрой. — Он сказал, я почувствую себя лучше, убравшись в комнате. Так и есть!
Правда, немного иначе, чем он думал.
В тот день в кино все только и говорили о таинственных листовках.
И неудивительно. Не обратить на них внимания было просто невозможно. Они были расклеены повсюду. На автобусных остановках, стенах, телеграфных столбах, деревьях. Наверное, все делалось наспех, потому что по крайней мере половина листовок висела как-то криво. Одна даже приклеена вверх ногами.
Элмо и Ник считали, что это начало рекламной кампании по открытию нового магазина. И Санни так думала. Лиз надеялась, что будет что-то поинтереснее. Может, какое-нибудь событие — рок-концерт, например.
Я по-прежнему ждал конца света.
Но тут появилась Ришель, как всегда, позже всех и все испортила. Отец сказал ей, что «Зиппеди-Ду- Да», огромный магазин игрушек и всяких мелочей, который находится в окрестностях Мэлла, организовал эту кампанию по расклеиванию листовок.
— И откуда он знает? — разочарованно спросила Лиз.
— Папе сказал один парень, который печатает рекламные проспекты для папиной лесопилки, — сообщила Ришель. — Он печатал эти листовки. Жутко срочная работа. И появится еще больше новых. Папа сказал, что он делал все это тайно, под большим секретом. Правда, здорово?
— Да, грандиозное событие, — презрительно усмехнулся Ник. — Не иначе, как скоро появится новая кукла Барби и очарует нас. Предлагаю ждать с нетерпением.
— Это лучше, чем конец света, — сказал я. — Только и всего.
Брайен не испытал особого восторга, когда вечером зашел проверить мою комнату. И был недоволен, что мама отпустила меня в кино. Не то, чтобы он кричал на нее. Просто поджал губы и насупился.
— Том хорошо поработал, ты же видишь, Брайен, — оправдывалась моя бедная мама. — И в его комнате стало гораздо лучше. Я подумала, что он заслужил небольшую прогулку. Ведь сегодня первый день каникул.
— Дорогая, Том только немного разгреб завал, чтобы можно было войти в комнату, — строго сказал Брайен. — Но этого вовсе недостаточно. Если он так будет идти по жизни, он никогда ничего не добьется, как и…
Как и его отец. Нет, он не сказал этого. Но он имел в виду именно это.
Мама покраснела и сникла. Брайен заметил это и тут же смягчился. Он, конечно, зануда, но о маме заботится. По-своему, занудно.
— Кто-то снял с нашего телеграфного столба эту листовку «Готовься», — сказал, чтобы нарушить неловкое молчание, Джонатан, мой младший сводный брат.
— Ага, — вмешался пятилетний Адам. — Какой-то негодяй ее спер.
— Это я снял, — сказал Брайен.
— Ой, па-а! — разочарованно протянули мальчики.
Брайен опять начал вскипать.
— Мы не должны позволять каким-то людям использовать частную собственность для рекламных целей! — набросился он на Адама и Джонатана. — Почему, интересно, они работают ночью, когда никто не видит?
Я решил ничего не говорить о «Зиппеди-Ду-Да». Мне нравился этот магазин. Там можно было найти кучу интересных вещей. И, кроме того, зачем давать повод Брайену поносить еще кого-то!
Я улизнул в свою комнату, пока он продолжал разглагольствовать.
Мой стол был по-прежнему завален вещами. Я стал задумчиво их перебирать.
Мне жаль маму. Она всегда расстраивается, когда я огрызаюсь в ответ на поучения Брайена. Если они иногда и ссорятся, то только из-за меня.
Если бы только мама не так сильно переживала из-за этого, думал я, раскладывая вещи по ящикам стола. Нам с Брайеном вовсе не обязательно обожать друг друга. И, кроме того, я ведь не собираюсь жить с ним вечно — просто могу уехать из дома, как только закончу школу.
Я уже много раз думал об этом. Конечно, мама не захочет, чтобы я уезжал от нее, — да и я не очень хочу расставаться с ней. Но мы с Брайеном все равно будем без конца ссориться.
Для мамы лучше, если я уеду.
К этому времени я уже полностью расчистил стол, а себя окончательно вогнал в тоску.
Я тряхнул головой. Нужно немного вывести себя из этого подавленного состояния. Но я все больше мрачнел.
Оглядевшись, я заметил листовку, которую Элмо оставил у меня на кровати.
ГОТОВЬСЯ, РЕЙВЕН-ХИЛЛ
Черная птица в упор смотрела на меня единственным глазом.
— Я и так готов, — сказал я ей. — Ко всему. Давай, делай, что задумала.
Мне не стоило этого говорить.
Глава IV
ЧТО ОДНОМУ НЕГОЖЕ…
На следующее утро телеграфный столб возле дома украшала новая листовка.
ВНИМАНИЕ, РЕЙВЕН-ХИЛЛ
А под буквами опять нарисована черная птица, озорно глядящая на меня.
Интересно, к чему все это?
Я немедленно захотел обсудить новость с остальными. Все встречались в Долине, неподалеку от парка Рейвен-Хилла, сразу после ленча. Я должен быть там.
Единственным препятствием оставался Брайен. Но когда я смиренно попросил его милость отпустить меня погулять, мне вдруг позволили ненадолго отлучиться. Естественно, только после того, как я закончу
