— Да, все сложилось в четкую картину, — сказал я. — Когда Ришель получила анонимку сразу после посещения глазного врача, я окончательно убедился, что анонимщик как-то связан с кабинетом миссис Саламанди. И опознать его уже было нетрудно.
Том перегнулся через меня, чтобы завладеть куском торта, не доеденным Санни.
— А разве сама миссис Саламанди не могла писать анонимные письма? — спросил он.
— Ты не знаком с миссис Саламанди, — сказал я. — Она вовсе не соответствует нашему описанию анонимщика.
— Интересно, а почему Анетта Нэдсворт использовала имя Око для подписи? — спросила Лиз. — Ведь на самом деле Око — не она, не правда ли? Я имею в виду — ведь не она пишет колонки для газеты?
— Никоим образом, — сказал я. — Подозреваю, что она выбрала это имя случайно. Вспомните, она вырезала буквы и слова из газет. Должно быть, взяв «Перо», она заметила росчерк Ока под колонкой и решила им воспользоваться. Возможно, он привлек ее потому, что она работала у глазного врача, или потому, что она наблюдала за всеми, кто к ним приходил.
Ришель вздрогнула.
— Ладно, будем надеяться, что мисс Нэдсворт получит хороший урок, — мстительно сказала она.
— Думаю, что уже получила, — заверила ее Лиз. — Грета присутствовала при ее допросе. Она сказала, что та была смертельно напугана мыслью, что ее могли убить, так напугана, что теперь никогда в жизни не посмеет делать подобное.
— Да, она взвалила на себя больше, чем могла унести, — согласился я. — Она пыталась опорочить людей и напугать их смутными, неопределенными угрозами. Конечно, ей и в голову не приходило, что одна из ее жертв могла совершить что-то действительно преступное — настолько ужасное, чтобы решиться убить ее для сохранения тайны.
Все ненадолго умолкли. Затем Том оглядел нас с широкой улыбкой.
— Хорошо сработано, друзья! — сказал он. — Полагаю, что по этому случаю я могу позволить себе еще кусочек торта — чтобы лучше отпраздновать!
Никто из жертв Анетты Нэдсворт не потребовал возмещения ущерба. Я думаю, что они просто постеснялись прийти в суд. Представьте себе, что вы стоите перед полным залом и вслух говорите о своих самых сокровенных тайнах.
Анетта уволилась и уехала из Рейвен-Хилла. Даже если бы миссис Саламанди ее оставила, работать в этом кабинете ей было бы невыносимо. Пришлось бы встречаться со своими бывшими жертвами каждый раз, когда те приходят проверять зрение, и они, мягко говоря, не были бы счастливы ее видеть.
Газета «Перо» опубликовала краткий очерк об анонимных письмах. Там, конечно, не упоминалось имя Анетты Нэдсворт, но было вполне достаточно информации, чтобы любая жертва могла понять, что отныне она в безопасности. Папа даже не хотел писать об этой истории. Она появилась в материалах Ока, которые, как обычно, после всех волнений пришли в редакцию в понедельник.
— Поразительно, — пробормотал папа, прочитав текст. — Око действительно видит все, что происходит в Рейвен-Хилле.
— Вот эту загадку ты не решил, великий детектив, — сказал мне Ник, заглядывая поверх папиного плеча. — Мы так и не узнали, кто же это — Око.
Я пожал плечами.
— По крайней мере, мы знаем, что Око не пишет анонимных писем.
— А ты никогда так и не считал, — сказала Лиз. — Ты всегда говорил, что Око не делает гадостей. У тебя на этот счет хорошее чутье, Элмо.
Она улыбнулась мне, и я улыбнулся в ответ, чувствуя себя немного виноватым. Мне бы не следовало принимать на свой счет похвалу относительно хорошего чутья. В конце концов, кто бы мог лучше меня знать, что Око не виновато?
Потому что я и был Оком.
Помните, Санни однажды сказала: «Даже у Элмо, наверное, есть что скрывать»?
Я думаю, что это единственный секрет, который я буду хранить. Загадка Ока никогда не будет разгадана.
Даже «Великолепной шестеркой».
