такое положение, чтобы он мог получать предписания только от одной высшей власти, и потому он зачислил его членом первого класса, то есть сделал равным себе, на что он, в сущности, даже не был уполномочен, хотя и мог сделать это ввиду совершенно исключительных обстоятельств.
Когда все документы были подписаны, Иванович достал из своего кармана чековую книжку на калифорнийский банк и, не задумываясь ни на минуту, выдал капитану чек на сумму в 1800000 долларов, что равняется 9000000 франков, вручив капитану со словами:
— Пользуйтесь этим на пользу и благо общества!
Получив из рук полковника Ивановича этот чек, обеспечивавший ему осуществление его заветной мечты, которая должна была перевернуть весь свет, Красный Капитан испытал такое чрезвычайное волнение, что чуть было не лишился чувств. Впрочем, он скоро овладел собой и оставался наружно совершенно спокоен.
— Теперь нам надо расстаться, — проговорил Иванович, — я должен ехать отсюда с первым утренним поездом в Нью-Йорк. Через двадцать дней я рассчитываю быть в Петербурге, где ваше зачисление в члены нашей ассоциации будет утверждено Великим Невидимым. А когда вы думаете управиться с вашей работой?
— Я раздам заказы на отдельные части аппарата тремстам или четыремстам различным механическим заводам в Сан-Франциско, Нью-Йорке, Балтиморе и Чикаго и надеюсь, что по истечении шести месяцев мой «Римэмбер» будет совершенно окончен и готов к действию! — сказал капитан.
— Прекрасно! — воскликнул его собеседник. — Сегодня у нас 22 сентября, сейчас 27 минут двенадцатого, значит, 22 марта будущего года я буду в Сан-Франциско с поездом, прибывающим из Нью- Йорка ровно в 11 часов. Где я вас найду?
— Здесь, если это вам будет удобно!
— Для меня безразлично! Можете ожидать меня здесь!
— Буду я иметь какие-нибудь вести от вас?
— Нет, это совершенно бесполезно! Ничего такого, что я мог бы доверить почте или бумаге, мне сообщать не придется. А в случае надобности я пришлю к вам человека, которому можно вполне довериться!
По уходу своего гостя Джонатан Спайерс долгое время не мог успокоиться, опасаясь какой-нибудь ловкой мистификации со стороны своих врагов. Двадцать раз перечитывал он договор с обществом Невидимых и исследовал врученный ему чек на Калифорнийский банк. Но все это только усиливало его тревогу.
Кто такой был, в сущности, этот русский гость и как мог он сам быть так наивен, чтобы довериться ему с первой минуты?! Даже ближайшие друзья его, лейтенант Самуэль Дэвис и врач Джон Прескотт, готовые во всякое время отдать за него свою жизнь, как верные псы, никогда не были посвящены им в тайну.
Как знать, быть может, теперь, в это самое время, этот господин Иванович смеялся над ним, что этот прославленный Красный Капитан так легко поддался на удочку, на которую не поддался бы и ребенок: чек в 9000000. Да это смешно и невероятно!
Джонатан Спайерс едва мог дождаться утра, чтобы явиться с чеком в банк и получить несомненное доказательство издевательства над ним господина Ивановича и его обмана.
Ровно в десять часов утра капитан вышел из дому, приказав своим двум неграм никого не допускать в дом в его отсутствие, и спустя 20 минут уже входил в кабинет главного кассира, которому должны были предъявляться для проверки, как о том гласили надписи на стенах главной залы, все чеки, превышающие сумму в 100000 франков.
Старший кассир был один в своем кабинете, когда к нему вошел капитан Спайерс. Последний ожидал, что его чек будет встречен вежливо-насмешливой усмешкой, сопровождаемой вопросом: «Что должна означать эта шутка?» Но вместо того старший кассир принял чек с самым хладнокровным видом и сказал:
— Хорошо! Сумма эта настолько велика, что нашли нужным подтвердить еще лично и письменно об уплате сегодня утром, хотя это совершенно излишне: одного этого чека было вполне достаточно!
Красный Капитан был поражен, как громом. Кассир продолжал:
— Я сейчас прикажу выдать вам эту сумму, но надеюсь, что вы не рассчитываете унести ее в руках: у вас, вероятно, есть здесь закрытая карета, в которой можно было бы доставить деньги.
Эти слова вразумили Красного Капитана, который ответил самым равнодушным тоном:
— Я попросил бы вас оставить эту сумму в банке и выдать мне на нее чековую книжку, которая позволит мне пользоваться этими деньгами по мере надобности!
— Превосходно! — согласился старший кассир. — Без сомнения, ваши деньги будут в более надежном месте, чем у вас, чековая книжка вам будет выдана сейчас же!
Выйдя из калифорнийского банка, Красный Капитан готов был пригнуться, чтобы не зацепиться головой за солнце: так он вырос в своем воображении и в своем сознании.
Его возбуждение граничило с безумием! Значит, его не обманули-таки, не одурачили. Теперь и сила, и безграничная власть были в его руках; он был близок к бессмертию. Ведь перед ним было еще целых полвека жизни, а за это время он успеет оставить такой глубокий след своего пребывания на земле, что грядущие поколения долго не забудут его, и легенда о нем проживет многие века! Ура! Джонатан Спайерс стал царем всего мира, повелителем всего человечества, и нет на земле власти, которая могла бы сравниться с его властью.
III
Спустя шесть месяцев после описанных нами событий, 22 марта в 11 часов утра перед домом, где жил капитан Спайерс, в квартале Милон-Бэй, стоял запряженный четверкой дюжих лошадей громадный берлин того типа экипажей, какими обыкновенно пользуются в Америке для далеких путешествий на Дальний Запад. Оба негра, Сэм и Том, сидели на козлах как бы в ожидании своего господина, а крыша кареты была нагружена многочисленными чемоданами, сундуками и тюками, поверх которых лежал, растянувшись, громадный кентуккский дог, отзывавшийся на кличку Стрэнглер (душитель).
Весь одноэтажный дом был освещен, и, судя по хлопотливому движению в окнах, можно было безошибочно решить, что здесь готовились к отъезду. В столовой был сервирован превосходный ужин и чай; за столом сидели Красный Капитан, Самуэль Дэвис, Джон Прескотт, его двое верных друзей и, кто бы мог этому поверить… высокочтимый Джонас Хабакук Литльстон, который в силу особого стечения обстоятельств, о чем мы сообщим впоследствии, очутился в компании этих авантюристов. Пять рослых и сильных матросов, бывших механиков с парохода «Калифорния», безгранично преданных своему капитану, заколачивали какие-то ящики в большой зале нижнего этажа.
— Двадцать минут двенадцатого, — произнес наконец капитан Спайерс, взглянув на часы, — остается еще 7 минут. Поезд только что дал свисток; он несколько запоздал сегодня! Ивановичу трудно будет поспеть сюда раньше половины. Вы исполнили все мои поручения, Дэвис?
— Да, капитан, все!
— И «Таблицу подводных течений»?
— Да, капитан!
— И мой астрономический бинокль?
— Да, капитан!
Эти слова «да, капитан» были единственными, какие когда-либо произносил Самуэль Дэвис в разговоре со своим капитаном. Дэвис был воплощенная дисциплина, и на судне он отдавал все распоряжения по свистку. Никогда не обращался ни с одним словом даже к матросам, исключая даже те случаи, когда приходилось делать им замечания. Передавать их устно виновному было дело мастера, он же сам вписывал все поутру в журнал, и только.
