Почему они с Ульяной ведут себя так предсказуемо? Как будто вызубрили роли и честно отыгрывают их, как дурацкие марионетки? Почему не пробуют пробиться через красные флажки сомнений, стереотипов и поз?
Она решила так — ну, а он решил по-другому. Вот он возьмет сейчас и позвонит. И станет трезвонить до тех пор, пока она не возьмет трубку. И тогда пусть объяснит, зачем спала с ним, зачем смотрела на него зелеными глазами и зачем убежала, как будто за ней черти гнались.
— Абонент временно недоступен…
Влад изумленно уставился на трубку. Почему-то он был совсем не готов к этому монотонному ответу. Он позвонил еще — с тем же результатом. Слово 'недоступен' вдруг приобрело некий каверзный подтекст, прозвучало издевкой. Влад жал на кнопку с маниакальным упорством, пока его грубо не подрезала 'девятка'. Оттормаживаясь юзом, он выронил телефон на пол и в досаде пнул его ногой.
Эта неудача совершенно выбила Влада из колеи. Кураж прошел, уверенность в победе исчезла. Влад вдруг понял, что очень устал. И какого черта он болтается здесь, вместо того чтобы ехать домой? Он свернул с очередного круга, и 'кореец' уверенно взял курс на юго-запад.
Грустная это была дорога. За окнами город опрокидывался в изрытую дождем реку. Влад думал о том, что колесо фортуны в который раз с хрустом проехало по его мечтам. И даже в другой Реальности не спрятаться от невезухи. Интересно, а как поживают прочие Влады, навеки запертые в далеких от Реальности Мифах? Может быть, его беды распространяются, как радиоволны, по всем файлам? Или наоборот — где-то какому-то Владу сейчас офигенно везет? Дай ему бог…
Свернув, наконец, в свой двор, Влад припарковался напротив дверей. Как последнюю гранату сунул в карман банку пива, вышел из машины и посмотрел наверх. Окна его квартиры негостеприимно темнели. Влад хмуро вздохнул, 'кореец' сочувственно пискнул сигнализацией. И в этот миг Влад понял, что зловредному колесу фортуны кто-то подставил подножку. Потому что в рыжем свете фонаря показалось знакомое лицо.
Ульяна была такой мокрой, что пальто хлюпало у него под руками. Она дрожала, плакала и твердила что-то про разрядившийся телефон.
— А потом я перепутала и вышла из маршрутки на квартал раньше… Я бегала по дворам, искала твой дом, и меня облаяли собаки… И мама, конечно, сходит с ума, а я не могу позвонить…
— Ты глупая, мокрая мышь, — сердито сказал Влад.
— Конечно, я просто дура, — согласилась Ульяна. — У нас все равно ничего не выйдет. И лучше расстаться сразу, чуть-чуть перетерпеть, а потом все пройдет. Еще одна встреча не даст ничего, кроме новой боли. Но мне вдруг так понадобилась эта встреча, так понадобилась… Вопреки здравому смыслу, вопреки гордости, а ведь я считала себя гордой женщиной… — Ульяна злорадно хмыкнула. — Да, женщиной с несложившейся личной жизнью, но не утратившей достоинства… Короче, я поняла, что умру, если тебя не увижу, вот так просто возьму и брошусь в Фонтанку, но я так боялась, что ты меня выгонишь…
— Все сказала? — поинтересовался Влад. Он не вслушивался в ее сбивчивый монолог и не пытался понять. У женщин всегда столько наворочено в голове! Просто он чувствовал, как целые горы, здоровенные такие восьмитысячники, падают с плеч.
— Если ты закончила, может, пойдем домой? — спокойно предложил он. — Или ты хочешь пореветь тут, на холодке?
Ульяна шмыгнула носом и улыбнулась. В его голосе она услышала приятное превосходство. И вовсе он не мальчишка. Высокий, сильный, снисходительный мужчина — и маленькая заплаканная женщина.
Сильный мужчина взял маленькую женщину за руку и отвел домой. Он закутал ее в махровый халат, надел ей на ноги самые теплые носки и напоил горячим чаем. Он сам позвонил ее маме. А потом он укачивал ее на руках, и дул на мокрые волосы, и обещал, что все будет хорошо.
За окнами бесчинствовал дождь. Он лупил по стеклам, досадуя, что его жертвам удалось сбежать. Ульяне казалось, что она попала в самое безопасное место во вселенной — как будто на входе были начертаны защитные руны.
2 мая, вторник
— Основоположники научного коммунизма отмечали огромную роль обоб… обобщевст… простите… об-об-щест-вления питания. Ленин видел в общественных столовых ростки грядущего коммунистического быта. Женщина, освобожденная от непроизводительного домашнего труда, с успехом применяет себя в промышленности, науке и других областях деятельности…
Аэлита с ненавистью уставилась в телевизор. Показывали праздничный репортаж из заводской столовой. Счастливые хозяйки выстроились в очередь за готовыми обедами. Раздатчицы в белых наколках плюхали в судки винегрет и гречневую кашу.
— Кэт, выключи эту гадость, — резко сказала Аэлита. — Сейчас я им, в столовку жрать пойду! Разбежались.
— А я бы съел какую-нибудь заразу, — отозвался Енот, не отрываясь от старенького монитора. — Тетки, может, вы уже займетесь непроизводительным трудом?
— Кэт, отрежь колбасы, — велела Аэлита.
Она курила, сидя на подоконнике. Подоконник в новостройках узкий, как жердочка. Девятый этаж. Над головой — только небо. Внизу дворы, замершие в ожидании первой листвы. Всего какой-то десяток сантиметров между тобой и пропастью, и от этого сладко сосет под ложечкой…
Кэт толстыми шматками кромсала колбасу, крошила батон. До чего она неуклюжее существо! Грудь плоская, бедра, обтянутые джинсами, тяжелые, лицо угреватое и блестящее, и коса до пояса совсем ее не красит. Зато верная. Ее квартира — самая надежная конспиративная явка. Кэт и под пытками никого не выдаст — хотя бы потому, что влюблена в Енота.
Енот с напряженным лицом бил пальцами по клавиатуре. Аэлита покосилась на его курносый профиль. Для нее было шоком обнаружить его в Реальности-2 в качестве своего гражданского мужа. В Реальности-1 она его вообще не воспринимала как мужчину. А тут оказалось, что они живут вместе, причем довольно дружно. Но после Сбоя Аэлита сразу же прекратила этот фарс. Она вообще охладела к мужчинам — кроме одного. Монечка… Ее серебристое дитя, ее гений и вдохновение, коварный, загадочный и непредсказуемый. Альтернативный Монитор. В Реальности-2 Аэлита тосковала по АМ. Здесь просто не было железа, из которого его можно было бы собрать. Как Енот может работать на таком допотопном агрегате? Аэлита белела от злости и готова была разбить пустоголовый ящик.
— Я вчера с сестрой была на демонстрации, — сказала вдруг Кэт. — И видела Грушу. Это просто кошмар. Знаете, ребята, такого врагу не пожелаешь.
Все помолчали немного, словно вспомнили мертвого. Енот пытался беззвучно проглотить кусок бутерброда.
История Груши — Ивана Грушевицкого — была печальной и поучительной.
В том файле, который теперь стал Реальностью-2, Аэлита, Енот, Кэт и Груша тоже учились в одном институте. Аэлита и компания понятия не имели о Сбое и филонейцах. Зато разбирались в компьютерах. Енот был гений, а Аэлита — вообще кибернетическая богиня. Разумеется, они были диссидентами, хранили на антресолях пачки пыльного самиздата и однажды, устав ловить хриплые западные голоса, создали сервер и вышли в Сеть.
Вот это уже была настоящая свобода! Они переписывались с эмигрантами, читали новости, скачивали запрещенную литературу, изданную за границей. При этом они оставались беспечными студентами. И первой жертвой собственной беспечности стал Груша.
Чтобы позлить органы, он вышел в Сеть прямо из дома и послал в Комитет гадкую анонимку. Шалость удалась — органы разозлились. За Грушей приехали через полчаса. Видимо, он успел уничтожить связную программу и молчал на допросе, поскольку сервер не закрыли. А Грушу отправили в сумасшедший дом.
Его выпустили через три месяца — но это больше не был Груша. Он стал в институте комсомольским активистом и совершенно забыл, что связывало его с бывшими друзьями. Стукачом он не был, но с целомудренным ужасом избегал сомнительных разговоров. К счастью, он вообще не помнил о своих антисоветских настроениях. Соответственно, не помнил и про сервер. То-то гебисты обломались, мрачно
