— Я не Данька, я Егор.
Игорь улыбнулся: — Да, конечно… — Подмигнул ему. — 'Здравь буди — баянин'! — Повернулся ко мне, хлопнул по плечу. — Ладно — пора. Нас ждет Онега.
Я, в знак согласия качнул головой. Мы пошли на шум плескающейся воды, шорох русалочьих хвостов и тяжелые вздохи Нептуна…
5
…еще тогда порвать, но оставил. Единственная фотография, где мы с ней вдвоем. Почему оставил именное ее?.. Первые месяцы знакомства. Океан, пальмы, закат. Ах, Маша-Маша. Как она меня любила тогда, ишь — какими глазами смотрит…
Вещи сложил еще вчера, но специально взял пол часа, типа на сборы. Надо решить: брать фото или нет. Хорошо бы порвать… Надо порвать… Обязательно порвать… Последний раз взглянул на то, чего больше не будет, через секунду окажется, что этого и не было и… Под пальцами заскрипела глянцевая бумага. 'Прощай Машенька…'
Фотографию решил не брать. Мало ли что? Можем, попасть под дождь — сумка намокнет: снимок пожелтеет, истреплется…
Они ждали возле машины. Молчали. Сергей дулся на белоруса за вчерашнее.
— Я не долго? — спросил я, из вежливости.
— Вполне, — неопределенно ответил Сергей. — Поехали, нас ждут великие… тела.
— А что с ним? — поинтересовался.
— С кем?
— С лицом.
— Классическое славянское лицо, — ответил он.
— С таким лицом я не поеду, — говорю. — С таким, в дороге что угодно может случиться.
— Так лучше?
Сергей натянуто улыбнулся.
— Бывают улыбки радостные, а бывают 'смрадостные', — тихо, глядя куда-то в сторону, сказал Игорь. Сергей не отреагировал. Я тоже сделал вид, что не услышал.
Мне нравится агрессивная манера езды. Игорь вел хорошо — прям как я, — чувствовался опыт вождения в мегаполисе. Легко перестраивался из ряда в ряд, плавно разгонял громоздкий джип (Toyota Land Cruiser — восемьдесят четвертого года). Но так ехали недолго, заигрался, начал лихачить. Резкий стартовал, с пробуксовкой, разгонял машину, потом с визгом тормозил в нескольких сантиметрах от впереди стоящей. Явно — испытывал терпение Сергея, но лицо последнего — непроницаемо. После каждой такой остановки, Игорь пытался словить взгляд хмурого друга, когда удавалось, — виновато спрашивал: — Ну как, не трясет? Если что, я могу и тише?..
Оглянулся назад: — Глеб, как ты?
— Отлично! — говорю. — Как раз успеваем, морг закрывается в восемь. 'Феерическое преставление'!
— Серега, а он молодец. — Указал на меня большим пальцем, остальные сжаты, получился знак: 'класс' — Отлично 'каламбусит'. Глеб, давай еще…
— Мне не страшно, но моего ангела хранителя, похоже, начинает тошнить.
— Ангел 'хоронитель'? Отлично… Еще.
Машина, что перед нами резко затормозила, колодки завизжали, Игорь, взял влево, еле вырулил, пересекли сплошную, но не остановились, помчали по встречной. Впереди — микроавтобус: ослепил дальним светом. Игорь дернул руль вправо: джип дал большой крен, нехотя, с трудом, вернулся в свой ряд.
— Ну-ну, — наконец дал оценку водительскому мастерству, Сергей.
— Ха-ха! Заговорил! Я верил! Наперекор врачам! Наперекор всем! Я знал — этот мальчик будет говорить! Будет!..
— Ты — я вижу, пока кого-нибудь не угробишь, не успокоишься?
Игорь, в ответ: — Ты, сейчас неправ… Видел? — он затормозил… Куда мне деваться? — Потом оскалился, добавил:
— У меня все под контролем. У парня на встречной — отличный 'рефлексус'. С такой машиной, любой уважающий себя 'питербуржуец' прошел десять курсов экстремального 'вожделения'.
— Это микроавтобус был, — говорю. Обратился к Сергею: — 'Здоровый', ты зря злишься: тут и правда, деваться, было некуда…
Пол часа ехали молча. Дорогу Игорь знал.
— И сколько ты не пил? — еле слышно, спросил у него Сергей. Белорус, из крайнего левого увел джип вправо, обогнали Опель, вернулись в свой ряд.
— Ха-ха. Был успешно 'проопелирован'. — Указал, знакомым жестом, на оставшуюся позади, машину.
— Не смешно, — сказал Сергей. — Ты не ответил на вопрос.
Игорь скривил лицо. Вопрос неприятный. Ответил через пару минут:
— Три года, три месяца и три дня.
— И на хрена ж ты это сделал?
— Понимаешь, Серый… Хм… Понимаешь, надо было попробовать… Проверить, — как поведет себя организм…
— Попробовать надо было? — переспросил Сергей.
Машина остановилась на перекрестке.
— Прошло время, и… я думал, что смогу, понимаешь?
— Ты думал?
— Фуф.
— Это я, как увидел твою опухшую рожу, думал что похороню, сволочь, прямо на вокзале. Скотина 'бл…' — Сергей ударил Игоря по лицу ребром ладони. Разбил губу. Не нарочно, думаю, хотел ударить в плечо, но рука соскользнула.
— Что ты делаешь? — почти шепотом произнес Игорь.
— Это ты меня звал!.. Сволочь… Я бросил все… Пол года я тебя — пендоса откачивал… Пол года в твоем гребаном Минске… Ты ж мне обещал… Ты ж меня просил: 'не уезжай Серый — я сдохну!..' Забыл? Пол года по психушкам и наркологам и что?.. И что — сволочь? 'Я хотел попробовать!' Ты не знаешь, что будет?! Рассказать тебе, скотина, что будет?! — Сергей принялся бить по плечу не останавливаясь, думаю, не очень больно, хотя… Опять заехал ребром ладони по губам. До меня долетели капли крови. Наконец, белорус не выдержал, вышел из машины, со страшной силой захлопнулась дверь. От давления у меня заложило уши.
Игорь прошел по сплошной линии в обратном направлении, метров десять, остановился, к нам спиной, руки уперлись в бока, плечи нервно вздрагивали, да и всего — заметно трясло.
Я взял Сергея за плечо: — Зачем ты так?
— Ничего… ничего — это такая терапия… Так надо, — сказал он, вышел из машины, опять крикнул: — На хрена ты приперся сюда?! Ты думаешь, обрадовал меня?.. Вали бухать в свой Минск!.. Тут своих алконавтов хватает!..
За нами образовалась пробка, дальние машины начали сигналить, те, что рядом, замерли в ожидании, проезжающие притормаживали.
Игорь развернулся, подошел к Сергею. 'Здоровый' замолчал. Не хотел драки, но не вмешивался, если бы и началось — вряд ли помог бы. Даже смотреть на них страшно. Сергей — метр девяносто с лишним, широкоплечий, с мощными раскаченными руками, и почти такой же Игорь, уступает разве что ростом, а в
